Нарты. Эпос осетинского народа - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

class="v">Как, не застав здесь ни одной души,

Он удивился, но тотчас решил:

«Я уберу убитого оленя.

Должно быть, и хозяин в это время

Появится. И мы тогда вдвоем

Полакомимся жирным шашлыком».

И как в тот миг, когда он нож свой взял,

Пред ним хозяин ласковый предстал.

С улыбкою ответил Дыченаг:

«Мы встретились, и это — добрый знак.

Оленем я займусь. А ты, дружок,

За топливом скорей сходи в лесок».

Вот топливо Хамыц заготовляет,

С деревьев ветки, по одной, срывает

В сторонку складывает их и снова

В лесок идет он за запасом новым.

Тем временем вечерний час настал.

Оленя Дыченаг освежевал,

Хамыц успел разжечь костер прекрасный.

Тут Дыченаг, нанизывая мясо

На вертелы, сказал Хамыцу: «Жалость!

Так не изжаришь шашлыков и малость.

Ты больше топлива не мог собрать?»

И он деревья начал вырывать.

И от деревьев, вырванных с корнями,

В костре огромном запылало пламя.

Когда шашлык уже румяным стал,

Он кошелек свой кожаный достал.

Был кошелек узором перевит

И позументом золотым расшит.

Он целую семью оттуда вынул:

Жену, и сына, и двух дочек милых.

К огню поближе он их посадил,

И стол отдельный им соорудил.

И досыта он накормил свою

Поистине волшебную семью.

А после ужина в лучах заката

Свою семью вновь в кошелек упрятал.

Оставшееся мясо разделил он,

Как полагалось, на две половины.

Хамыца охватила вдруг тревога,

И доли мяса не хотел он трогать.

И он стоял как бы завороженный,

Семьей необычайной восхищенный.

Хотел спросить, хотел вопрос задать, —

Но он не знал, с чего же речь начать?

А Дыченаг спокойно наблюдал,

Как бедный нарт взволнованно дышал.

Но, наконец, он сжалился над ним

И произнес: «Что хочешь, побратим?»

«Нигде в печали не найду я места,

Коль дочь твою не назову невестой.

Другого нет желанья у меня.

Коль скажешь «нет», то жить не стану я».

Его спокойно слушал Дыченаг

И, выслушав, ему ответил так:

«Одумайся, иль встретишься ты с горем.

Наш род обидчив и к тому же вздорен.

Не терпят и упрека наши девы

И погибают вмиг от вспышки гнева.

Коль ты не сможешь с нею быть смиренным,

От первой ссоры дочь умрет мгновенно».

Хамыц дал клятву быть к ней благодушным

И всевозможным прихотям послушным.

Тут Дыченаг достал свой кошелек,

Семью свою чудесную извлек

И старшей дочери промолвил твердо:

«Отныне ты — невеста нартов гордых.

И радоваться сердцем не тебе ли?»

И заиграл он на своей свирели.

И на его таинственный призыв

Афсати сын, дремучий лес забыв,

К нему примчался на рогах лосиных,

Причудливо изогнутых и длинных;

Сын Бардуага с высоты небесной

Спустился вниз на бороне чудесной,

Он ехал вместе с младшим сыном солнца,

Что восседал на спицах длинных солнца.

Они все трое, дружно как умели,

Играли в такт на золотых свирелях.

И на поляне начали кружиться

В веселом танце звери все и птицы.

Стекался люд со всех концов земли.

С подарками донбетры подошли.

Все танцевали, пели, веселились,

И люди в симде быстром закружились.

С утра до ночи, с ночи до утра

Не прекращалась чудная игра.

Усталости не ведали они,

Не потухали праздника огни.

И, наконец, с предутренней зарей

Отправились веселые домой.

И сам Хамыц уехал на рассвете

И девушку увез с собой Бицента.

Назвал ее Хамыц своей женою.

Никто не знал из нартовских героев,

Что был в кармане дом ее желанный.

Об этом знала лишь одна Сатана.

КАК РОДИЛСЯ БАТРАДЗ

Был кувд однажды в нартовском селенье.

В нем с вечера царило оживленье,

Здоровые без остановки шли,

А ослабевших на руках несли.

Три древних рода нартских пировали,

На пир они свои стада пригнали.

И с завистью смотрели горы, долы

На праздник нартов шумный и веселый.

Расселись старцы по местам своим,

А молодежь прислуживала им.

От розовых и сочных шашлыков

Шел пар густой до самых облаков,

И ронг шипел, весь в искрах при разливе,

И белизной сверкала пена в пиве.

Здесь и донбетры черноморских волн:

И рыжий Арфандон, и Урвахтон;

От беломорья — старый Кафтысар,

Всех рыб морских могущественный царь.

Здесь молодежь — ей вместе веселее —

Хамыц, Сырдон, Сахуг, что всех смуглее.

Сидят и пьют в предутреннем тумане.

Жена Хамыца у него в кармане.

Муж для жены кусочки мяса тайно

Просовывал в карман. Сырдон случайно

Заметил это и подумал: «Странно,

Ведь рта не существует у кармана,

Так для чего ж куски туда пихать?»

И стал он за Хамыцем наблюдать.

А тот, соседу бросив два-три слова,

В карман пихнул кусочек мяса снова.

Сырдон лукавый носом потянул.

Теперь уже он кое-что смекнул!

Подсел, как будто невзначай, к Хамыцу,

Чтоб поболтать с ним и повеселиться,

Сам незаметно острие клинка

К его карману приложил слегка.

Жена Хамыца громко запищала.

Сырдон воскликнул: «Случай небывалый Г

Как низко пали молодые, право,

Что на пиры таскают жен лукавых!

Как жаль мне неимущих и несчастных,

Что жен должны кормить украдкой мясом!»

Жена Хамыца злобой запылала,

Смутившегося мужа защипала.

Хамыц вскочил. О черная беда!

Не находил он места от стыда

И удалился незаметно с кувда.

«Пропащий ты! — жена кричит. — Отсюда

Неси, неси меня скорее к морю!»

Что делать? Он пошел, себе на горе.

Там из кармана вылезла жена.

«Грех на тебе! — промолвила она. —

Не знаешь разве, что твоя жена

Тебе родить наследника должна.

Зачем