Роль любимой женщины - Евгения Михайлова

— Алена, вы вышли не на звук, а по интуиции. Давайте вернемся к нашему сегодняшнему сеансу. Понятно, что это могли быть или просто случайные алкаши, или кем-то посланные именно для устрашения люди. Но кто послал? Человек, о котором мы так много сегодня говорили, мог иметь отношение к такой слежке за вами?

— Нет. Александр Кивилиди тут ни при чем, — уверенно сказал Алена. — Все то, что я чувствовала, видела, что мелькало и сгущалось, — это не могло быть связано с ним.

— Точнее.

— Это было некрасивым. Не знаю даже, что я хочу сказать. Но приближался некрасивый человек с некрасивыми мыслями и целью.

— Это человек не похож на Кирилла Соколова, вашего бывшего мужа? — спросил Сергей.

— Не знаю. Наверное, нет. Я боялась Кирилла, но не так. Не так смертельно. Но ничего не значит то, что я чувствую. Это же не факты.

— Когда речь идет о таком впечатлительном человеке, как вы, Алена, интуиция может значить больше фактов, — заключил Масленников.

Они просидели у нее на кухне до утра. Дождались звонка Алексея из Америки. Алена облегченно вздохнула, поговорив с ним.

— Я боюсь, что и Леше что-то угрожает. Хорошо, что он так далеко.

Сергею позвонил Земцов. Детектив молча выслушал, сказал:

— Интересное кино. Сейчас посмотрим. Мы у Алены.

И встал как для доклада:

— Дела такие. В новостях появилось сообщение: во Франции убит помощник Александра Кивилиди. Застрелен при пикантных обстоятельствах. В квартире жены Кивилиди. Задержан и убийца, который уже дал признательные показания. Это начальник охраны Александра Кивилиди Евгений Фролов, бывший офицер ГРУ России. Покинул страну после двух уголовных дел. Оба — убийства при исполнении. Оба раза оправдан. Но, как говорит Слава, там не все так просто.

— Кивилиди рассматривается как заказчик? — спросил Масленников.

— Не знаю, наверное.

— Нет, — сказала Алена. — Александр мог бы убить сам, но он никогда бы не послал другого человека. И потом, он очень хорошо относился к своему помощнику…

Билеты на выставку фотохудожника Николая Стоцкого были проданы за несколько часов. Его работы хорошо известны и киношникам, и журналистам, и меценатам-коллекционерам. Но люди не были готовы к тому, что увидели на этот раз. Огромное полотно с узнаваемой актрисой в качестве модели — таким был центральный экспонат. Художник воссоздал и обработал кадр еще не вышедшего фильма, который уже имел скандальную известность. Любовница известного финансиста, которая досталась ему в наследство от убитого отца, в постельной сцене с ним. В жанре «ню».

На второй день выставку просто брали штурмом. Распорядители несколько раз увеличивали часы работы, а в последние дни просто перешли на круглосуточный режим.

В зале, где висела работа «Похищение Прозерпины», работали камеры Дымова, там часто прогуливался Сергей Кольцов. А измученный Коля отбивался от потенциальных покупателей, объясняя, что это первая, но не последняя выставка, на которой он собирается представлять работу.

Разумеется, там было много знакомых лиц. Приглашения получили сотрудники фирмы Кривицкого. Пришли Григорий Зимин, Ибрагим Шукуров, все подчиненные Алексея.

Сергей вошел в маленькую подсобку, где Коля прятался от слов, рукопожатий и деловых предложений, курил и даже пытался вздремнуть.

— Я пришел к тебе с приветом, пивом и жвачкой. Запаха не будет. Какие мысли?

— Одна. Взвинтить сейчас сумму по максимуму, пока, как говорится, железо горячо, взять бабки, разделить с оператором, который, собственно, и снял этот кадр. А дальше плюнуть на работу и пожить как белый человек. Как тебе?

— Красивая идея. Светлая. Но не интересная. Снимается кино, как тебе известно. Ходом интересуется следствие. Ты, Коля, сейчас действующее лицо. И при всей своей гениальности фигура подчиненная. Даже я тебе хозяин как представитель следствия. А нам всем нужно выбрать такого покупателя…

— Какого? Не того, который даст больше всех денег?

— Возможно, и его, но не это главное. Нужна перспектива. И клиент, который поведет нас к финалу. Так, выражаясь языком драматургии.

— Алена приедет?

— Сначала отбивалась. Потом согласилась. Масленников ее привезет. Я уже занимаюсь утечкой информации. Думаю, ее появление подогреет интерес к твоему творчеству.

— Еще пиво есть?

— Есть, но…

— Я допью, потом лягу на этот диван и посплю часок. А ты меня посторожишь, как положено детективу. В противном случае выставка закроется в связи с безвременной кончиной автора.

— О втором варианте можешь даже не мечтать. Ты еще нужен народу. Давай, дрыхни. Я за честь считаю охранять твой сон, чтобы не выкрали последнего гения.

Сергей заботливо, как мать, посмотрел, как Коля сворачивается клубочком на небольшом диване, накрыл его снятой с вешалки курткой, тихо покинул комнату и закрыл дверь на ключ снаружи. Ключ положил к себе в карман. Это для спокойствия Коли, и только. В том, что ему похищение не грозит, Сергей был уверен. А вот с его работой может случиться всякое.

По залу высокий, сутулый мужчина вел под руку женщину в черном платье, которая шла по полу неуверенно, как по голому льду. Все провожали их взглядами. Никто пока не подходил. Видимо, знакомые не поняли, с кем пришла Алена.

Она видела все сквозь пелену собственной паники. Алене не нравилась эта работа, хотя она ее в оригинале еще не видела. Только снимки в планшете Сергея. Ее пугало то, что они все затеяли с этой выставкой и продажей. Что-то вроде ловли на живца. Опять эта их слежка, подозрения, опять попытки вывернуть наизнанку ее судьбу, чувства, воспоминания.

— Вот, Алена, — сказал Александр Васильевич. — Отличная работа, правда?

А это была вовсе не работа. Это был такой тайный, интимный кусок жизни Алены, что она едва сдержала стон, побоялась повернуть голову. Неужели это видят и другие люди? Неужели чужие глаза скользят сейчас по ее обнаженной коже, ловят предательский трепет боли и страсти, смотрят на эту мужскую руку, сжимающую ее бедро… Они все думают, что это рука Алексея. Так и есть. И только Алене вдруг показалось, будто… Да, это какая-то мистификация! Она узнала вдруг руку Александра Кивилиди. Она видела ее тогда в зеркале на своем теле, и то воспоминание прожгло сейчас ее вдовье платье.

— Алена, — вдруг мягко произнес мужской голос рядом с нею. — Какой прекрасный портрет. Какой чудесный кадр. Вы — ожившая Прозерпина. Только лучше.

Теплые темно-карие глаза Ибрагима Шукурова смотрели на нее восхищенно и нежно.

— А мне как-то не очень нравится, — призналась Алена. — Здравствуйте, Ибрагим. Но я очень рада вас видеть. Мне кажется, слишком крупный план, слишком большой формат и как-то все гипертрофированно. Это всего лишь кадр из фильма. В картине у нас все по-другому. Проще, естественней, без этой демонстрации. Это пара секунд на экране.