Обратный отсчет: Равнина - Токацин

примитивные шестерни. «Даже для такого непрочного объекта. Диск из рэссены, наверное, сотню оборотов выдержит. Можно делать крепёж с винтовой резьбой. Взорваться не успеет. Да и вентили нормальные тоже…»

В шатёр вошёл Вепуат.

— Снаружи тихо, — доложил он. — Даже Гварза почти успокоился. Айзек через пару часов уезжает — ничего от него не надо?

Гедимин пожал плечами.

— Мне надо из чего-то сделать объёмные насадки. Что-то непрочное и лёгкое в обработке. Грязь какая-нибудь, что ли…

— Угу, — кивнул Вепуат, разглядывая обрывки листьев на полу. — Что-то такое было. А тот ипроновый кругляш уже взорвался?

Гедимин кивнул на кювету с мягкой подложкой. Золотистый диск лежал там, на самом видном месте, — как остров стабильности посреди бредового мира.

— Как-нибудь сделаю привод и оставлю его вертеться на неделю, — пообещал он. — Ипрон, похоже, не реагирует ни на что. Не участвует ни в каких странностях… Может, сделать из него все ключевые узлы?

Вепуат хмыкнул.

— Не думаю, что у них столько есть. Он даже тут редкость… А что с зелёной пылью? По твоей части или нет?

Гедимин качнул головой.

— Можешь забрать. Что это вообще за штука?

— Часть моющего состава, — ответил Вепуат. — Вроде бы основная. Той грязи, которой наши филки моются, помнишь? Ещё её смешивают с песком и волокнами и чистят всякие вещи. И шкуры в ней замачивают, чтобы шерсть и чешуя легче сходили. В общем, полезная штука.

— Ага, — кивнул Гедимин, вспомнив «грязь», которой натирались несчастные филки. Вроде бы кожа с них пока не слезала.

— Отнеси Айзеку, — попросил он, протянув Вепуату контейнеры. — Пусть разберётся в составе и сделает своё мыло. Не такое поганое на вид.

…Шарики и кубики, слепленные из странного сиреневого ила, подсыхали в горячем воздухе. Гедимин, поднявшись из-за стола, смотрел на небо. Сквозь отверстие в крыше были видны темнеющие сизые складки и слабо вспыхивающие разломы. «Гроза приближается,» — думал сармат, глядя на подстилки в шатре. Некоторые из них были сильно похожи на те шкуры, в которые аборигены собирали зелёную пыль. «Положу вот это на дно чаши. Посмотрим, какое вещество получится. Пусть у Айзека будут все образцы. Моющее средство — штука полезная.»

10 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Гедимин заворочался на подстилках, наткнулся на стол и нехотя открыл глаза. Над головой светил зелёный шар. Снаружи тихо шуршал гравий, попискивали пробегающие мимо зверьки, издалека доносился спокойный голос Айзека, и хрюкали друг на друга «трилобиты», разминая крылья. Гедимин поднялся на ноги, взглянул на часы и озадаченно хмыкнул. «Второй час утра. Никто не разбудил…» — он встряхнулся, отгоняя сонную одурь, и потянулся за флягой с водой. «Значит, пока тихо. Темень… Это снаружи затмение или ещё нет?»

Он посмотрел в дырку в крыше. Небо над ней было иссиня-чёрным, и по нему медленно расходились тонкие, едва заметные концентрические круги — серебристые с прозеленью. «Красиво,» — подумал Гедимин, наблюдая, как тает слабое свечение. «Как треки сигма-квантов на защитном куполе.»

В шатёр заглянул Бронн-уборщик, пискнул что-то приветственное и, подобрав подстилки, на которых недавно лежал сармат, выскользнул на улицу. Гедимин откинул полог и проводил его взглядом. Бронны сновали по лагерю, никуда не прячась, и особо испуганными не выглядели — только уши плотно прижимались к голове, не высовываясь из-под капюшонов.

«Понятно. Ну, хорошо. Хотя бы от затмений они не зарываются в землю. Может, Текк’ты вернутся к работе. Им-то какая разница, светло наверху или темно?» — со слабой надеждой думал Гедимин, устраиваясь за столом. За ночь кто-то прибрался в лаборатории — мелкие ошмётки сухой глины под ногами больше не валялись, крупные уже размокли — можно было заново лепить насадки для экспериментальной установки. Гедимин придирчиво осмотрел вал, недовольно сощурился и достал из ящика новую палку. «Третий за день. Глина взрывается сильнее. А с прочностью у неё не очень. Двенадцать оборотов — предел. Чуть больше, чем у листа. А ведь должна быть гораздо прочнее…» — сармат перевёл задумчивый взгляд на таблицу с результатами опытов. Вчера он взорвал много заготовок — как плоских, так и объёмных.

«Видимо, на объём „наматывается“ больше этой… энергии, или что у них тут,» — Гедимин покосился на молчащий дозиметр и досадливо сощурился. «Мне бы хоть что-нибудь для её измерения. А то так вслепую долго можно тыкать…»

Он взял с поддона глиняный кубик, покосился на едва заметную насечку на ребре и надел очередную насадку на вал. Над установкой поднялся купол защитного поля. «Ещё один прогон…»

— А, вот ты где, — Айзек откинул полог и зашёл в шатёр. — И спишь тут? Не тесно?

Гедимин аккуратно раскрутил кубик в обратную сторону, отсчитывая обороты, — эксперимент пока откладывался, и взрывчатую «энергию» надо было размотать.

— Что там, снаружи? Затмение? — спросил он, остановив вращение насадки. Айзек покосился на неё и еле слышно хмыкнул.

— Утро. Но светлее уже не станет. До завтрашнего дня — точно. Ты был в душевой? Если нет — сходи. Она нам снова будет нужна.

«А. Значит, местных я переоценил. Снова будут прятки,» — Гедимин досадливо поморщился.

— Нам? Ты про аборигенов? — уточнил он со слабой ухмылкой. Айзек качнул головой.

— Нам всем. Аборигенам, филкам… ну, и нашей четвёрке. Страж навряд ли придёт. Но там и без него будет тесно.

Гедимин мигнул.

— Филкам? А это зачем? Так боятся темноты? Они ж не дикари, чтоб не знать астроно…

Он осёкся — на плоской Равнине затмения, чем бы они ни вызывались, определённо не были связаны с движением планет относительно звёзд. «Тут, скорее всего, реактор стопо… Да нет, навряд ли. Никто его не стопорит. Не открывают коридор оттока, и всё. Обычное отключение энергоподачи. Местные нервничают, ладно. А мы чего?»

Айзек молча смотрел на него и был предельно серьёзен.

— У тебя поддоны готовы? — спросил он, когда Гедимин стёр с лица ухмылку. — А факелов