Обратный отсчет: Равнина - Токацин

погладил корпус плазмореза. «Реактор — полезная штука. Даже на самой бредовой планете.»

Скогны и Бронны, убежавшие было в лагерь, вернулись к душевой, деловито сгребли на шкуры рассыпанный по полу кейек и понесли его на кухню. Потом пришла Нурру с подмастерьями. Каждый выдернул из стены по фонарю и, помахав ими Гедимину, все отправились к той же кухне. Филки, переглядываясь, начали разбирать «факелы». Сармат посмотрел на зелёный шар, утащенный из его лаборатории, подобрал его и пошёл к шатру. «Вроде как всё кончилось… Поддоны пока оставлю — с ними всем спокойнее.»

Откинув полог, он просунул внутрь «факел». Ничего по углам не шевельнулось. Поршневая машина стояла на своём месте, ящики стола вроде бы никто не двигал… только ипроновый диск, прошедший уже десять тысяч оборотов и так и не взорвавшийся, кто-то снял с вала и положил рядом. Гедимин, морщась, вытер его драными листьями. «Диск-то им чем помешал?»

Поблизости захрюкал, стуча щитками панциря, кто-то из «трилобитов». Вепуат цыкнул на него, а через пару секунд заглянул в шатёр Гедимина — уже без животных, с чёрным контейнером в руках.

— Трилобиты успокоились, — доложил он. — Снова рвутся летать. Думаю, это хорошо. Им виднее, что тут опасно, а что нет. И вот эта штука…

Он щёлкнул пальцем по крышке контейнера.

— … Им сильно не нравится. Можно, я с ней к тебе?

— Садись, — пожал плечами Гедимин, возвращая ипроновую насадку на вал. Он полез в ящик за термопластинами — хотел собрать и запустить поршневую машину, подсоединить передачу и снова закрутить диск на валу, но взглянул на рукав скафандра и обо всём забыл. Чёрная обшивка была вспорота, из-под неё торчал ипрон — и, что хуже, её собственные щитки выгнулись и покрылись гребенчатыми выступами, на схождении которых что-то поблескивало и вроде даже шевелилось. «Гребучая мутация!» — сармат сковырнул щиток и поднёс его к свету. « Has— sulu, опять вся броня в чешуе…»

— Всё в переплавку, — пробормотал он, угрюмо щурясь на содранные щитки. — Из-за грёбаных нергонов мутация ускорилась. Вепуат! Ты свою чешую переплавлять собираешься?

— Хм-м? — донеслось из-за стола. Вепуат, просунув в узкую щель «щупы» сигма-сканера, увлечённо исследовал останки Икси. Что происходит вокруг, он, похоже, не замечал.

— Ладно, как хочешь, — пробормотал Гедимин, сдирая щитки с рукава. — Что, интересный образец? Взял пробу ДНК?

— ДНК? — пробормотал Вепуат, в этот раз что-то расслышавший. — Нет у них ДНК. Вообще ничего нет. Ни состава, ни структуры. Одни контуры.

Гедимин, на время забыв о «мутировавшем» скафандре, взялся за сканер — и изумлённо мигнул. От Икси осталась голова и кусок позвоночника с чем-то вроде лопаточной кости; их ещё соединяла какая-то ткань, покрытая короткими шипами, но даже сигма-лучи не отличали её от костей и зубов. Она была однородной при любом приближении — будто останки слепили из неопознаваемого материала. Гедимин попытался определить состав — экран почернел, и ни одной строчки на нём так и не проступило.

— Вот же пакость, — он брезгливо поморщился. — Дозиметры на них сбоят, сканеры сбоят… Скальпелем ковырнуть не пробовал?

За его плечом что-то шумно вздохнуло. Хассинельг, незамеченным войдя в шатёр, теперь стоял у стола и, отставив посох, разглядывал ящик и приборы в руках сарматов. Заметив чужие взгляды, он, кажется, смутился.

— Да, это так… — пробормотал он, едва открывая пасть. — Всё правильно… Вы только, когда закончите всё это… вы оставьте его, где темно и тихо. На открытом каком-нибудь месте. Чтобы он ушёл спокойно.

Вепуат, отдёрнув руку от образца, изумлённо мигнул.

— Ушёл⁈ Так оно ещё живое⁈

Хассинельг смутился сильнее прежнего.

— Ну… — он посмотрел себе под ноги. — Это Икси. Они всегда… не очень живые. Так уж устроены. Вы его выпустите потом, ладно? Нельзя, чтобы он вот так… застрял.

Гедимин мигнул. То, что лежало в контейнере, не проявляло никаких признаков жизни… да и признаки существования были весьма сомнительными. «Не очень живые? Так устроены?..» — мозг отказывался обрабатывать такую информацию, но с ходу вцепился в другое. Хассинельг за «не очень живую» тварь явно… переживал?

Вепуат, подумав о том же, еле слышно хмыкнул.

— Тебе что, жалко стало? Они ж тебя живьём чуть не сожрали!

Хассинельг покосился на разодранную руку — сейчас на ней и шрама не осталось — и шумно вздохнул.

— Могли сожрать. Мы, стражи, с ними не очень ладим. Но… они тут очень нужные, вот что. Без них всё перепутается.

— Что? — Вепуат мигнул. Гедимин согласно наклонил голову — ему тоже хотелось что-нибудь понять.

— Тут, на Равнине… — Хассинельг с трудом подбирал слова. — Тут очень тесно. Негде устроить мир мёртвых. Поэтому всё очень близко. Иногда путается. Живые там, мёртвые здесь… Икси их разбирают и показывают дорогу. Это в ущелье падальщиков — там прямой путь… Только они и умеют ходить и там, и там. Без них будет страшная путаница.

Гедимин мигнул. «Мир мёртвых?» — ему на секунду стало не по себе. Может, это и звучало как дикарские сказки, но… Ему вспомнилась долина, покрытая ирренциевой пылью, и очертания давно разрушенных АЭС на горизонте. Он встряхнулся, отгоняя видения, и преувеличенно громко хмыкнул.

— Они типа проводники мёртвых? — первым переварил услышанное Вепуат. — Ага, понятно. Работа такая. А чего они шастают среди живых и нападают на всех подряд?

Хассинельг вяло махнул хвостом.

— Это из-за войны. С ними не очень поладили… хорошо, хоть договор соблюдают. Вообще — они в свой день всё обходят. Ищут мёртвых. Кто-то уже мёртвый, кто-то не хочет или не может жить… Кого найдут — уводят. Ничего больше не трогают. Но из-за войны…

Он развёл руками, едва не сшибив пару опор. Вепуат фыркнул.

— Так ты, по их мнению, жить не можешь или не хочешь? Или вообще умер? И мои зверьки — тоже дохлые?

С улицы донёсся приглушённый трубный рёв, и Гедимин невольно ухмыльнулся.

— Я же сказал — с