Обратный отсчет: Равнина - Токацин

ними не поладили, — насупился Хассинельг, глядя на сарматов исподлобья. — Плохо, но так уж вышло.

Гедимин покосился на тихий контейнер. «Наверное, не очень приятно лежать куском,» — мелькнуло в мозгу. «Он понимает, что мы тут говорим? Навряд ли.»

— А чего ты тогда кричал им «прочь»? — Вепуат недоверчиво усмехнулся. — Вроде рад был, что их… отогнали. А теперь рассказываешь тут, какие они полезные. Как я должен вот этого освободить… А он тебе опять ногу прокусит.

Хассинельг снова вздохнул — ещё громче и протяжнее.

— Мы с ними не дружим, — пробормотал он, разглядывая столешницу. — Но делать их работу нам тоже не хотелось бы.

…Полог шатра тихо опустился. Гедимин и Вепуат молча рассматривали экраны приборов. Ничего нового там не появилось — Икси, живой или мёртвый, не разлагался и не пытался отрастить потерянные части тела. Взаимодействовал с окружающей средой он не больше, чем кусок гравия. Вепуат ковырнул когтем его «шкуру» — если это была шкура — и пожал плечами.

— На ощупь как гранит. Только твёрже. Немного холодный.

— И на дозиметре выдаёт какую-то чушь, — тяжело вздохнул Гедимин, так и не нашедший в приборе неисправностей. — Слушай… Они, как я понял, разумные. Их относят к нергонам. Ты что-нибудь понял из их шипения? Ты же знаешь нергонский…

Вепуат покачал головой.

— Ни ползвука. Видимо, их языка в базе не было. Любопытно…

Он склонился над ящиком и медленно и внятно проговорил несколько фраз — как показалось Гедимину, на разных языках. Выждав пару минут, он выразительно пожал плечами.

— Может, он чего и понял, но отвечать не хочет. Ладно, вечером пойдём выпускать…

Он сказал ящику ещё несколько фраз. Гедимин, услышав знакомые звуки, озадаченно хмыкнул.

— Ты там о чём? О нас?

— Сказал, что если бы они не напали, мы им не навредили бы, — перевёл Вепуат. — Что с нами можно говорить мирно. Если не вредить нам и нашим друзьям… Попробую налить ему воды. Местные говорят — воду они пьют…

…Новый слой нейтронностойкого фрила стал тоньше — Гедимин, пополняя его, выгреб все лабораторные запасы, но всё же щитки немного уменьшились. Ремонтник смотрел, как они медленно остывают, и весь скафандр едва заметно дымится. Щитки снова были гладкими, без посторонних наростов.

«Надо за ними следить. Так и норовят мутировать,» — думал Гедимин, выходя из душевой в уже привычный полумрак. На окраине лагеря зажёг бортовые огни бронеход — Таркасан готовился к отъезду. На крыше машины сидел с плазмомётом Кенен Гварза. К его плечам были прикреплены два жёлтых «факела». У бронехода стоял с горящим посохом в руках Хассинельг, у его ног кружили световые пятна, складывающиеся в радиационный «трилистник». Такой же горел в небе над холмом — за десять часов он так и не погас.

— Если что — сигналь, — говорил стражу Айзек, тоже «украшенный» «факелами». — Вспышка в небо — и Гедимин тебе посветит. Его реактора на всех хватит.

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй. Гедимин, запоздало сообразив, что страж в момент открытия реакторного кожуха был без скафандра и защитного поля, начал было высматривать следы лучевых ожогов, но тут же бросил это занятие — за десять часов, при такой-то полученной дозе, все признаки поражения давно бы проявились. «Как будто темнота приняла всё на себя…» — Гедимин вспомнил догорающие останки Икси по всему холму и вполголоса помянул уран и торий.

— Уехали, — тихо сказал Вепуат, подходя к нему с контейнером в руках. — Во-он там тихое место. Шатёр прикрывает от света, получается тень. Пойдём выпускать?

— Ты всё изучил? — спросил Гедимин, с подозрением глядя на ящик. «А я бы не выпускал. Пусть приносит пользу науке. Компенсация за драные скафандры…»

— А чего его изучать? — Вепуат дёрнул плечом. — Нулевая реакция на всё, кроме света. А на свету мы их уже изучали. Прикрой меня, я его вытряхну…

Что-то с шорохом выпало в густую темноту за шатром. Гедимин прикрывал площадку от последних лучей света — и сам не видел ничего, даже собственных ступней.

— Отойдём? — предложил он, поднимая руку с сигма-сканером. Шорох от падения останков был единственным звуком — сейчас под шатром было тихо.

— Ага, — согласился Вепуат. — Может, оно стесня… Hasu!

Фонарь на руке Гедимина вспыхнул сам собой. Сармат увидел Вепуата со сканером в руке — и пустую гравийную площадку без малейших следов чего-то инородного. Существо — живое или мёртвое — исчезло, не оставив ни единой молекулы.

— Ничего себе скорость, — пробормотал Вепуат, показывая Гедимину экран. В остановленный фрагмент попала размытая полоса ряби — как те, что сармат видел, пока защищал «световую крепость» от чёрных волн.

— Включил заранее, а направить не успел, — вздохнул Вепуат, перебирая кадры. — Но скорость у них ничего так. Прямо с места в разгон. Как только Хассинельг успевал отмахиваться…

Гедимин покосился на исполосованную броню Вепуата. Жёлтых полос стало заметно меньше — всё-таки разведчик ремонтировал скафандр, хоть и отказывался переплавлять деформированные щитки… «Да, скорость. И физическая сила. И прочность тканей…» — сармата передёрнуло. «Странные твари. Неудивительно, что у аборигенов играет фантазия. Что там было про отлов беглых мертвецов?..»

— Пойдём работать, — сказал он вслух. — Поможешь с опытами? Нужен дублирующий сканер для фиксации…

11 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Я, кажется, понял, что они имели в виду, — задумчиво сказал Вепуат, глядя, как «трилобиты» носятся втроём по пустой душевой. Несмотря на нехватку крыльев, Подранок обгонял всех и с места взмывал под потолок — в один «прыжок», не дёргая на полпути хвостом. Существа ловили то брызги на лету, то световые блики на мокрых стенах, — странное, бессмысленное занятие почему-то им очень нравилось.

— Кто? — озадаченно спросил Гедимин, прислушиваясь к звукам за прикрытой дверью. В соседнем бараке уже колотили железкой о железку — комендант будил жильцов, ещё пятнадцать минут — и проснувшиеся филки