Дневник невестки - Соня Дивицкая

Когда за ней закрылась дверь, Антон поднялся.

– И даже чаю не попила… – улыбнулся он и направился к горячей сковородке.

И у меня тоже моментально проснулся здоровый аппетит. Печенка с луком удалась, не подгорела. После обеда я мыла тарелки уже совершенно здоровой.

В зеленый домик с опозданием долетели слухи о моей болезни, и на следующий день к нам заехал любезный папочка, привез немного денег и банку меда.

Спасибо я сказала, разумеется.

Собралась напоить его чаем, нашла лимон, но любезный папочка тоже от чая отказался. Он спешил, потому что внизу его ждала Роза Михална.

– …мама ждет, – он застенчиво промяукал. – В машине.

Да, Роза Михална осталась в машине у подъезда. Весь день она моталась по клиентам вместе с мужем и два часа крутилась на цветочной базе, где выбирала срезку и горшки для своего магазина. Нет, Роза Михална не боялась инфекции, она просто устала и не хотела подниматься к нам на седьмой этаж.

Я думала, Антон наденет куртку и спустится к ней сам. Так просто, поздороваться. Но он сказал отцу спокойно:

– Передай ей привет.

И папочка любезный сделал ручкой малышу:

– Пока-пока!

А мы с Антоном подошли к окну смотреть, как серая «газелька» выезжает со двора нашей общаги. На переднем сиденье сидела мама, с седьмого ее не очень было видно.

– Загадочная женщина… – Я это вслух подумала. – Совсем ее не понимаю.

– Да нет тут никакой загадки… – Антон ответил. – У нее все просто.

Он поднял сына на руки, покусал малыша за ладошку и выдал формулу. Секрет мудрейшей Розы Михалны:

– Она всегда жила только для себя, проблемы индейцев ее не беспокоили.

Я ничего не знала о тонких отношениях своего мужа с его мамой. И почему он не спустился к ней, не побежал к машине здороваться и обниматься, мне было непонятно. Одно могу сказать вам точно – я тут ни при чем, все началось, когда мною еще и не пахло.

Антону было шесть лет. Он жил с родителями в Таллине, и вдруг они решили отправить его в Россию. Антона отдали Бабуле, не на каникулы, его отправили к ней жить. Это был самый шикарный подарок, которым легендарная Роза одарила свою свекровь.

После свадьбы с Розой наш любезный папочка решил найти работу подальше от родного городка. Деды по-прежнему были в контрах с невесткой, но отношения постепенно налаживались. По переписке.

Писал отец, примерно раз в месяц он сообщал родителям о своих делах. Мой свекор работал инженером, так же как Дед, на литейном заводе. Он писал, что квартирка у них пока маленькая, метров сорок всего, тесновато, конечно, с детьми и с собаками, но в перспективе есть надежда на расширение жилплощади, тем более что и семейка прирастает, Роза родила дочку.

Отвечал всегда Дед, он сдержанно поздравил нелюбимую сноху с рождением внучки и обещал помочь сыну и с назначением, и с расширением, как только у него на заводе освободится место главного инженера. Через пару лет в родительских ответах появилась приписка – «и Розе тоже». В смысле – «и Розе тоже передавай привет».

В итоге они договорились. Роза сажает Антона со старшим братом в поезд, а Деды его встречают на нашем маленьком вокзале.

Этот поезд Антон запомнил очень хорошо, потому что в купе с братьями ехал один старикан, он развернул на столе домашнее копченое сало. Оно, само собой, благоухало на все купе. Малыш обиделся, что его не угощают, и заявил:

– Я не буду это сало!

Старикан не понял намек, продолжил трапезу, а маленький мальчик настырно и громко повторял:

– Я не буду эту сало! Не хочу я это сало! Я не буду есть ваше сало!

У старшего брата сдали нервы, Левушка вывел младшего в тамбур и двинул ему разочек: «И попробуй мне только еще раз скажи, что ты не хочешь сало!»

Антон успокоился. Доехали мирно. Левушка выпрыгнул из вагона и отправился в зеленый домик к бабушке-фронтовичке, а младшего встречали Дед и наша мисс Тревожность.

Антон стоял вместе с ними на перроне и смотрел, как уплывают вагончики. Он поверить не мог, что остался один и что жить теперь будет не с мамой, а с этими незнакомыми людьми. И Бабулю, и Деда он видел первый раз.

Бабуля… Тогда она была советским бухгалтером. Бабуля сразу начала кряхтеть и охать: «Как медленно он ходит! Наверно, у него какие-то проблемы с позвоночником! Да он же еле идет! Мать за ним не следила, с собаками возится, а до детей ей дела нет».

Антона привели в тот самый желтый дом. Он сел к столу на табуретку – ту самую, которую грозился кинуть в окно его отец, и вжал голову в плечи, он до сих пор так делает, когда ему хочется спрятаться. За окошком по двору бегали куры, коза проблеяла в сарае, Дед включил программу «Время», знакомая заставка побежала в черно-белом телевизоре. Бабуля охала:

– Какой он худенький! Они его там не кормили, что ли?

– Меня кормили, – сказал Антон, он оказался говорящим и слышащим! – Моя мама готовит лучше всех.

– Хор-р-роший мальчик, – проутюжил его Дед по кудрявой макушке.

У Деда были черные густые брови, поначалу он казался страшным, Дед испугает кого угодно своим суровым взглядом. Тогда он был еще не старым мужичком, в костюме, в галстуке, с работы приходил под вечер и все время рассказывал про бомбы, которые отливал его завод. Дед хвалился, что его бомбы самые лучшие.

– Вот отец твой приедет к нам на завод, и мы с ним будем вместе отливать наши бомбы. И ты подрастешь и тоже пойдешь на завод к нам, и будем мы с тобой вместе бомбы отливать, даже еще лучше этих.

Малыша отвели в комнату. Одно окошко и кровать, там иногда ложился Дед передремнуть после обеда. Первый раз в жизни Антон засыпал один – ни мамы, ни сестры, ни брата, ни собаки рядом не было. И папа как обычно не зашел, не рассказал ему веселенький ночной стишок про крошку Вилли Винки, который ходит и глядит за тем, кто не снял ботинки и не устроился спать…

Антон вспомнил стих и заплакал. Ничего страшного, все щенки плачут, когда их неожиданно забирают от суки.

– Что снилось? – это утром спросила Бабуля.