Волшебный магазин - Анна Сергеевна Родионова

Гуля привела Дашку из школы. Девочка сразу села у телевизора, поставила любимую кассету с русскими мультиками и утонула в них, не прислушиваясь к очередному скандалу.

А скандал разгорался нешуточный.

Гуля уперлась и сказала:

– Я никуда не поеду, мне здесь нравится.

Виктор не выносил, когда на допросе ему перечили. Разговоров он не признавал, он признавал выполнение приказа. Но не только – в его воспаленном мозгу засветилась мысль, что не так все просто: нравится ей тут!.. Ничего тут нравиться не может. Стало быть, завела себе кого-то – вот нравится же кому-то татарка убогая. Еще бы! На фоне американских уродок и татарка может показаться кинозвездой. Его методы допроса были простые – сразу в ухо!

Но татарва была крепкая – ни звука. Тогда ее по носу – кровянка хорошо пойдет. Пошла. Молчит.

А у Дашки мультики чирикают – сю-сю-сю.

Тогда руку сломать. Удалось. Только слабо заскрипела, монгольское иго.

– Я тебе покажу, монгольское иго!

Неприятно заныла рука, неправильно ударил, надо было ребром, – Виктор сам боли не выносил и сразу труханул: может работу потерять.

Сунулся за льдом в холодильник, не нашел – еще бы, нет у этой суки понимания, что лед необходим в доме.

Выпить тоже не было.

Рванул куртку с вешалки и кинулся прочь из дому.

Мультик продолжал чирикать.

Гуля застонала и попробовала встать. Добралась до телефона. Единственный телефон, который она знала, был телефон Суламифь.

Суламифь моментально поняла ситуацию и появилась через пять минут на машине.

– Быстро, – сказала она, – документы с собой и, если есть, деньги.

– Нет, – простонала Гуля.

– Я помогу девочке собраться. До машины дойдешь?

– Попробую.

Когда Виктор вернулся, уже успокоившийся и даже несколько смущенный происшедшим – погорячился с этой дурой! – дом был пуст. Разбросанные вещи так и валялись по полу. Дашки тоже не было.

– В госпиталь, дура, пошла, тут близко, за углом.

Надо было как-то поворачивать ситуацию в свою пользу. Мысль билась, но ничего не приходило в голову. Черт, с нее станется – она и в полицию пойдет, тоже за углом.

Но самому соваться с повинной не хотелось.

Ждал до утра.

Никто не пришел.

Тогда побежал к Дашкиной школе. Он там никого не знал и к учительнице не подошел. Посмотрел со стороны – нет Дашки.

Пошел на работу. По дороге сообразил – рука у него болит, да это же самооборона. На него напала эта сумасшедшая, и пришлось обороняться – ну не рассчитал сил, виноват.

Но в ресторане ему никто ничего не сказал, и пришлось взяться за привычное дело – таскать ящики.

Прошла неделя, но он ничего нового не узнал. Потом не выдержал и позвонил Суламифь. Та ему сухо сказала, что Гуля и Даша в шелтере и с ними все в порядке.

И положила трубку.

В библиотеке узнал, что такое шелтер. Это вроде приюта для женщин, потерпевших домашнее насилие. Новое дело, никогда о таком не слышал.

Узнал адрес там же, в библиотеке.

Отыскал, подъехал на машине. Подбирая английские слова, подошел к запертым воротам.

Нехорошего вида негр выслушал его английский лепет и сказал «no».

Потом его вызвали в полицию. Пришлось взять с собой Суламифь. Она была максимально неприязненно настроена. Переводила сухо. Сказала, что ему запрещено общаться с жертвой, и любая попытка будет стоить ему заключения под стражу. Эти слова Виктор хорошо понял и не выступал. Молча что-то подписал.

Это был весьма внушительный штраф и подписка о невыезде.

Гуля была поражена – как к ним отнеслись в этом шелтере. Накормили, поселили в отдельной комнате, дали одежду, Дашке – книжки и игрушки. Девочка скучала без русских мультиков, но уж тут ничего нельзя было поделать. Пришлось смотреть американские. В этом убежище они провели почти год. Суламифь им звонила и рассказывала, что происходит с Виктором.

Первым делом он попросил ее продать дом, но поскольку дом был на имя Суламифь – она сказала, что это ее дело и ее деньги.

Тогда Виктор попросил продать машину – Суламифь ее просто отобрала.

У Виктора ничего своего не было.

Он сделал попытку повидать дочку, но предупрежденная учительница немедленно увела девочку и пригрозила полицией.

Тогда он наплевал на подписку и, забрав у подруги Максима его колымагу, уехал в неизвестном направлении. Подруга немедленно известила полицию. Тогда было изменено наказание – был наложен запрет на проживание в данном штате под страхом тюремного заключения.

Неизвестно каким образом Виктор узнал об этом постановлении, но на долгое время он исчез из города.

Гуля мечтала, чтоб навсегда.

Некоторое время он еще ей мерещился. Прямо на углу. Или в кафе, где она работает – стоит за прилавком и рекомендует разные пирожные. Научилась коротким фразам. И вдруг – входит и идет прямо к ней. Подошел ближе – не он, симпатичный пожилой фермер в ковбойской шляпе и показывает на пирожные. И пальцами – две штуки. Гуля быстро положила на красивую тарелочку и взяла деньги. Но фермер отказался от сдачи, взял тарелочку и подошел к столику рядом, где Даша готовила уроки. Поставил перед ней тарелочку и, махнув рукой Гуле, вышел. Даша смотрела на пирожные равнодушно – сладкого было много и Гуле разрешали брать просроченные булочки, а также хлеб, плохо пропеченный из-за неисправности хлебопечки. Она с благодарностью брала и дома готовила из него вкусные татарские блюда.

Из убежища они переехали на новое место – им выделили двухэтажную квартиру за мизерную цену. Это было специальное жилье для беженцев, которые только начали тогда наводнять Америку.

И Гуля начала улыбаться, потому что жизнь начала ей улыбаться.

Даша стала заниматься в детской танцевальной студии рядом с домом. В этом маленьком университетском городе можно было обходиться без машины, просто ходить пешком. Редкая, даже уникальная ситуация для американского образа жизни.

Гуля проводила дни в кафе. А школьница Даша вела совершенно привычный советский образ жизни – всюду одна и была настолько самостоятельна, что учительница, увидев ее из окна своей машины, встревожилась: как это восьмилетняя девочка может находиться на улице без взрослых. Гуля звала дочку «маленький гимназистик» – с ранцем за спиной и в брючках.

Пожилой фермер по имени Джон, тот самый, который угощал Дашу пирожными, однажды пригласил их на родео: конные показательные выступления местных фермерских хозяйств. Не очень понимая, что такое родео, Гуля вырядилась и Дашке бант привязала над ухом. Но когда Джон привез их на манеж, Гуля поняла, что открытое платье и каблуки – не самая подходящая одежда для спортивного мероприятия. А Джон в ковбойской шляпе был как рыба в воде – жал руки, перекрикивался приятелями, расположившимися на некотором отдалении, купил девочкам – Гуле и Даше – сладкую вату, отыскал хорошее место на трибуне и усадил их как самых дорогих гостей. Гуле понравилось, что Джон так расположен к девочке. Не пошлый ухажер, а добрый друг, да еще и по возрасту как ее отец.

Родео Гуле нравилось, хороший конный цирк и все так стремительно. Она вдруг сняла проклятые каблуки и, оставив Джона и Дашу, побежала босиком вниз к манежу. Там гуртом ковбои ожидали своей заезд. Гуля подбежала к оседланному коню, взвилась на него, платье треснуло по швам – и на глазах ошарашенных организаторов полетела вдоль трибун.

Взыграла степная дикая кровь прадедов-кочевников. Всё на уровне инстинкта, хотя в детстве ей приходилось ездить в ночное с деревенскими. Конь нес ее по гаревой дорожке, и восторг переполнял ее – это было непостижимое ощущение подлинной жизни и в голове стучало: «А вот так… А вот могу, хочу и могу. Могу и хочу!»

Приближался барьер и не моргнув глазом Айгуль ударила пятками бока коня, и тот послушно перелетел препятствие. Айгуль сидела в седле, как воин Чингисхана, и все повторяла: «Вот тебе татаро-монгольское иго! Выкуси, сволочь! А попробуй сам сядь и попробуй, мерзавец!»

Джон и Даша, буквально замерев, смотрели на этот поединок татарской женщины с окружающим ее миром, в котором ее ни в грош не ставили, полагая, что она сама знает эту житейскую субординацию: женщина, знай свое место!

Джон влюбился в нее сразу и окончательно, забыв про возраст, про то, что еще не разведен и вряд ли получится, да про все – просто смотрел и любовался. Ее красотой.

Уже через год Гуля с Дашей перебрались к Джону в его старинный колониального вида дом с могучими стенами, кроватями из фильма «Унесенные ветром», с балдахином и высокими загадочного вида палками с четырех сторон, за которые хорошо