Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин

— Точно так. С возвратом.

Главное — взлететь, а там уже разберёмся. Вигучев уже запросил начало руления. Придётся взлетать после него.

— Сергей, ты знаешь все проблемы корабля? — спросил у меня Сагит, когда я готовился начать руление.

— Вполне. Что-то ещё добавилось?

— Надеюсь, что нет, — посмеялся Байрамов.

Недостатков на «Леониде Брежневе» было в избытке. Достаточно сказать, что на нём отсутствовал аварийный барьер для удержания самолёта на палубе в случае обрыва троса. Одна из 4х гидравлических машин аэрофинишёров явно не обеспечивала вытяжку троса после зацепления. Тем самым, она может не обеспечить остановку самолёта в пределах палубы. В уме это держать стоит, но концентрироваться нельзя.

Время идёт почти на секунды. Неизвестно, насколько долго нас будет ждать корабль в готовности к посадке.

— 088й, за 017 м прошу вырулить, — запросил я, когда Вигучев прорулил мимо нас.

— Разрешил.

Держусь на минимально возможном расстоянии от Су-27. Видно, что Вигучев торопится и пытается увеличить дистанцию даже на земле. Каждая секунда на счету.

— Ты уверен, что надо так близко держаться? Безопасность полёта прежде всего, — спросил у меня Байрамов.

— Я же его не обгоняю. Или предлагаешь взлететь с трамплина?

Мы как раз находились напротив этой горки. Взлёт нам разрешили с большой полосы, но именно сейчас можно было обогнать Вигучева.

— Это хорошая идея. Сразу вырвемся вперёд.

— Давай уже играть по-честному. Суховцы же не хитрят, — ответил я.

— Как всегда! КБ МиГ — честность и доблесть, а Сухого…

— Тоже. Без внутренней конкуренции фирм, не будет прогресса внешнего, — перебил я Байрамова.

— Сейчас и посмотрим.

Вигучев занял исполнительный старт. Выровнялся. Быстро проверил механизацию и положение рулей в хвостовой части. Стабилизаторы несколько раз отклонились в крайние положения.

— 017й, прошу взлёт, — запросил в эфир Вигучев.

— Разрешил, — ответил руководитель полётами.

Су-27К начал разбег и быстро оторвался от полосы. В это время я уже запрашивал свой взлёт, но руководитель полётами медлил. Выдерживал интервал между нами. Ему всё равно до нашей конкуренции.

— Лесная, 088й, к взлёту готов.

— По команде, — отвечает РП.

Рука лежит на рычаге управления двигателями. Перед собой вижу, как набирает высоту Вигучев. Он всё выше и дальше отдаляется от аэродрома, но взлётный курс не освобождает. Специально? Пытается таким образом задержать нас?

— 017й, взлёт произвёл. Вправо по заданию, — доложил Вигучев.

— 088й, прошу взлёт, — запросил я и сразу начал выводить обороты двигателя на «максимал».

Самолёт присел на переднюю стойку, слегка наклонив нос. Начал раскачиваться, трястись. МиГ-29, будто сам в ожидании взлёта. Пауза затягивается. Сколько уже можно нас держать⁈ Тормоза сдерживают самолёт на месте из последних сил.

— Взлёт разрешил.

Отпускаю тормоз. Самолёт начинает бежать по полосе. Скорость растёт, Сагит следит за ней и подсказывает значение.

— Отрыв! — произносит Байрамов, и я отклоняю ручку управления на себя.

В глаза бросается циферблат часов. Ровно 12.35 московского времени.

Тут же выполняю отворот вправо, убираю шасси и начинаю набирать высоту.

— Лесная, 088й отхожу по маршруту. Связь по направлению доложу.

Наблюдаю впереди и выше себя Су-27, следующий в направлении авианесущего крейсера.

До начала полётов в Крыму, я море видел только в Белогорске. На кораблях никогда не ходил. Да что там говорить — больше чем моторной лодки, ничего не было в моей «морской практике».

В разрывах облачности, замечаю различные морские суда и боевые корабли. В Чёрном море кипит своя жизнь. По водному пути из Новороссийска шли отечественные и иностранные суда, а рыбаки на сейнерах ловили рыбу.

Я пристально вглядывался в морскую даль, стараясь быстрее обнаружить авианесущий крейсер. Перед глазами уже стоял силуэт мощного и величественного корабля. Представляю, как он сейчас ищет встречный ветер. Меняет постоянно курс, чтобы обеспечить самолётам на посадке силу ветра в 15 м/с. А лучше 20.

— Саламандра, 017му, — слышу я в эфире, как запрашивает руководителя полётами на корабле Вигучев.

Пока они ведут радиообмен, продолжаю искать глазами «Леонид Брежнев». И вот он показывается на горизонте.

— Наблюдаю. По курсу справа, — сказал я Сагиту по внутренней связи.

— Не могу привыкнуть, что он выглядит как спичечный коробок, — ответил Сагит.

— Скоро он станет больше.

Чем ближе приближаешься к кораблю, тем значительнее его размеры. В воздух поднимаются клубы дыма котловой установки крейсера, по которым можно отыскать его очень быстро.

— Саламандра, 088й, добрый день. К вам по заданию. Прошу снижение до 1000, запросил я руководителя полётами на «Брежневе».

— Добрый. До 1000 разрешил снижение.

Вигучев впереди и уже выходит на посадочный курс. Снижается медленнее нас. У Су-27 посадочная скорость меньше. Подходит к кораблю и выполняет проход. Пока примеряется.

— Тоже примеримся, — объяснил я Сагиту.

— Однозначно. Каждый раз система посадки работает по-разному.

— Просто это не то же самое, что на НИТКе.

Выхожу на посадочный курс. Тёмные воды сливаются воедино с кораблём. До него несколько километров. Начинаю снижаться.

— 088й, удаление 4, жёлто-зелёный, справа 20, — начинает руководить мной РВП.

Ветер хоть и встречный, но самолёт бросает из стороны в сторону. Держаться на «нити глиссады» очень сложно. Первые капли пота выступают моментально.

— Красный-зелёный, слева 15.

Надо исправлять. МиГ-29 тяжело выходит на расчётную траекторию, но вновь проскакивает зелёный сектор.

— Жёлтый, слева 10.

По курсу ещё получается выровнять, а вот по высоте тяжело. Сагит молчит. Даёт мне самому прочувствовать процесс посадки.

Продолжаю «выгребать» вправо, работая ручкой управления, отклоняя педали и думая головой.

— По оси, по оси, — шепчет по внутренней связи Сагит.

Ошибка должна быть