Обратный отсчет: Равнина - Токацин

не пойдёт. Можешь даже время не тратить. Никаких вращающихся элементов на станции. Нужно что-то запустить? Лучше взрывчатку под него подсунь. Но никаких вращений, ясно?

Гедимин мигнул.

— Я же рассчитаю всё, чтобы… — начал было он, но осёкся под холодным взглядом Айзека. Тот молча покачал головой и развернулся к выходу.

…Жёлтый шар уже не рвался в воздух — восьмикилограммовый камень тянул его к земле. Гедимин, проверив прочность зажима, закинул «экспериментальную установку» на крышу бронехода и сам забрался следом, вспугнув стайку нхельви. Зверьки отступили на край, но вниз не пошли — так и остались сидеть, глазея на Гедимина и жёлтый шар в его руках. На их беспокойное попискивание со всех сторон сбегались другие нхельви; потом подтянулись и Скогны, которым вроде бы полагалось охранять лагерь. Гедимин нахмурился, резким жестом отогнал всех от бронехода и поднял шар с грузом на вытянутых руках. «Форма, конечно, неточна. Но вес правильный, и общую картину опыт даст…»

Шар медленно, плавно поплыл к земле. Камень лёг на неё, а надутая плёнка осталась над ним висеть — лёгкий горячий газ ещё не остыл. Гедимин сканировал шар, проверяя на целостность и прочность. Аборигены глазели со всех сторон, но подойти не решались. Из-за фургона выглянул сармат в чёрной броне, покачал головой и исчез.

… — Подняться на сто-сто пятьдесят метров и плавно спуститься ровно в то же отверстие, — Гедимин навалился грудью на стол и тяжело вздохнул. — Отверстие метрового диаметра… Мне уже кажется, что проще будет персоналу торжественно выносить этот излучатель со станции. Поднимать на шест и излучать во все стороны. Или, как Куэнны, пучок излучения в небо…

Вепуат сочувственно хмыкнул. В чертежи он не лез — сидел поодаль от стола, поглаживая озябших «трилобитов». Сидеть в шатре зверькам было скучно, летать над холмом — холодно.

— Немного спасает, что Равнина не вращается, — Гедимин снова вздохнул и придвинул к себе чертёж. — Итак, облучаемые тяжи…

— А может, всё-таки ракету? — зашевелился на стуле Вепуат. — Можно же сбалансировать, чтобы не вертелась? Поставить четыре по периметру твоего шара. Топливо выгорит — всё вместе спустится…

— Четыре ракеты, — Гедимин задумчиво сощурился. — Топливные капсулы сверху, постепенное вытекание, зажигание от осколков кейека… Попробовать можно. Но начальный толчок всё равно понадобится… А, он как раз и запустит отток топлива. Ага, понятно…

…Жир из белесого стал рыжеватым, потом красным, потом побагровел — и наконец вспыхнул красноватым пламенем. Неожиданный жар обжёг подставленную ладонь, Гедимин отдёрнул её, покосился на термометр и довольно хмыкнул.

— Сойдёт!

— Угу, — пробормотал Вепуат, глядя на костяные и «резиновые» трубки с нарастающим опасением. — Ничего так температура… А шар оно нам не расплавит?

— Шар будет здесь, — Гедимин поднял ладонь над столом. — А поджиг — здесь. Подогреет — ничего страшного.

Он уже копался в мелких камешках, подбирая балансиры. «Должно упасть в точку взлёта. На Земле — не взялся бы. А здесь… ну, больше ничего не остаётся. Надо пробовать. Костяная ракета… Видел бы это Линкен!»

— А всё-таки тот твой мазут нравился мне больше, — вздохнул Вепуат, глядя на горшок с ещё не подожжённой ворванью. У горшка было три ноги, — очередная ёмкость, привезённая из Алвена или Синви…

— Мазут был лучше, — признал Гедимин. — Но и это сойдёт. И как горючее, и как более распространённое сырьё… А корпус потом из рэссены сделаю.

…Запускали ракету они уже в сумерках — Гедимин долго не мог решиться: уж очень по-дурацки выглядела костяная трубка с засунутым в неё мешочком полужидкого жира и вставленным сбоку раскалённым камешком. Он долго возился с балансирами, замерял скорость оттока — и снова стряхивал жир в «топливный бак» и туго его затягивал. Вепуат успел отнести «трилобитов» в тёплый шатёр и теперь сидел на краю стола, угрюмо щурясь на Гедимина и его несчастную ракету.

— За бараком, — предложил он. — Глухая стена, никто не увидит. Или — давай на дно, к шахтам?

Гедимин резко качнул головой.

— У барака — филки. Им этого лучше не видеть.

Вепуат, раздражённо вздохнув, спрыгнул со стола и протянул руку к ракете.

— Дай сюда! Сам запущу. Скажу — это моя. Ну что с ней такого-то, мать твоя колба⁈ Не взлетит? Взорвёт весь Элидген?

Гедимин отобрал у него ракету, помянул про себя спаривание «макак» и пошёл к выходу. «Взлетит — не взлетит? Ничего я не понимаю в костях и ворвани…»

…Для испытаний они устроились у спуска, с противоположной стороны от «ободранной» долины — там, как думал Гедимин, в сумерках никто не лазил. Не успели два сармата подготовить «стартовый стол» — ямку, обложенную гравием — как на краю светового пятна зажглись десятки глаз. Первыми подтянулись нхельви, за ними из темноты выступили охранники-Скогны, и кто-то из них позвал Броннов. Когда Гедимин, установив ракету так ровно, как только мог, на перекошенной во все стороны поверхности, обернулся, на него молча глазела целая толпа. Он на секунду зажмурился, сказал про себя несколько слов из запасов Иджеса и резко развернулся к ракете.

— Вепуат, отгони их. Упадёт кому-нибудь на голову…

Вепуат заверещал и махнул рукой. Аборигены молча попятились, но далеко не ушли — через пару метров остановились и снова уставились на сарматов. Гедимин вскинул генератор защитного поля, обнося место испытаний полупрозрачной стеной с козырьком.

— Дроны готовы? — угрюмо спросил он. Вепуат поспешно закивал.

— Да запускай уже! Вот как раз сейчас филки сбегутся…

Гедимин щёлкнул по костяной трубке, выбивая блокатор, и шарахнулся в сторону, накрываясь защитным полем. Секунду спустя ракету подбросило на месте, ещё секунда — и она взлетела вертикально вверх, оставляя за собой красноватый дымный след. Гедимин видел, как слабо вздрагивает трубка на лету — она двигалась неравномерно, толчками, но балансиры не давали ей завалиться на бок, и она летела всё выше, пока не исчезла в белесом небе.

— Вижу, — отрывисто сказал Вепуат, впившийся взглядом в экран передатчика. — Идёт, идёт… Ага! Топливо кончилось.