Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин схватился за сканер. Он не сразу нашёл крошечную ракету в затянутом рябью небе. Маленький продолговатый объект, слегка подёргиваясь на лету, шёл вертикально вниз. Через пять секунд он врезался в землю, разметав гравий — на очерченном пятачке метрового диаметра, на два сантиметра левее точки запуска.

— Двести пятьдесят метров, — сообщил Вепуат. — Много топлива налил! Ещё чуть-чуть, и улетела бы в несканируемое.

Гедимин, не отвечая, осторожно вынимал ракету из гравия. Трубка была горячей, даже дымящейся; её вколотило в гравий на двадцать сантиметров, от нижней части откололся фрагмент, но кость, против ожидания, не треснула и не развалилась в руках. Снизу висели лохмотья расплавленного и застывшего гзеша; Гедимин поддел их, выдернул трубку с капсулой, — они были целы, верхняя часть ракеты едва нагрелась до сорока градусов.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Вепуат. — Четвёрка таких поднимет твой шарик?

Гедимин молча держал ракету на ладони и думал об атомной станции. Перед его мысленным взглядом сарматы в радиозащитной броне готовили «дрон» к запуску — надували центральный баллон, заправляли жиром костяные ускорители, насаживали сверху потемневшее, фонящее кольцо энергонакопителя… «Увижу Маккензи — постучу им об стену. И вот за это тоже.»

Жёлтое световое пятно до половины перекрылось белым. Аборигены, до того сидевшие тихо, зашевелились и запищали, оглядываясь на подошедшего стража.

— Вепу-а и мастерр Дим-мин! — Ауна протянула светящийся посох к ракете, и свет стал немного ярче. — Я увидела стрранную искрру в небе. Что-то случилось? Вы кого-то прризывали?

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Просто испытания, — сказал разведчик с нервной ухмылкой. — У вас такое запускают, когда кого-то зовут? Сигнальные ракеты?

— Зов о помощи, — посох в руке Ауны качнулся. — Видимый издалека. Если кто-то из стрражей ррядом…

Над тёмными холмами сверкнула белая вспышка. Ещё одну Гедимин увидел сбоку, среди багровых огней далёкой вулканической цепи. Ауна вскинула посох и вонзила в гравий, отправляя в небо световую ракету. Ещё тридцать секунд холмы «перемигивались», и долина сверкала, затем всё стихло.

— Стрражи удивились, — сказала Ауна, выдёргивая посох из гравия. — Ваша штука не грремела и горрела так тускло. Они не уверрены были, зачем вы её послали. Значит, вы никого не зовёте? Тогда подождите до света. Не надо ночью сбивать стрражей с дорроги…

Пятно белого свечения скрылось за шатром. Вслед за стражем потянулись попискивающие аборигены. Гедимин и Вепуат переглянулись, и разведчик еле слышно хмыкнул.

— Тут, оказывается, столько народу бегает по ночам… Интересно, куда их несёт?

Гедимин молча дёрнул плечом и огляделся по сторонам в поисках обломков ракеты. Она упала одним куском, ничего не потеряв на лету, — только при ударе о землю один балансир перекосился.

— Хватит на сегодня. Завтра запустим четвёрку с грузом, — мрачно сказал он. Перед глазами так и стояли сарматы в тяжёлой «защите», заправляющие костяные ракеты ворванью. «Сделаю я корпуса из рэссены. Пусть хоть в сто раз тяжелее…»

В бараке шуршали филки, устраиваясь на ночь. Гедимин мельком увидел чей-то спальный «кокон» — и вправду похожий на кокон, зашитый со всех сторон, кроме одной. Филк вытряс какие-то подстилки, разложил их внутри и заполз туда сам, подвернул верхнюю часть кокона под локоть, уткнулся в него щекой и отключился. Гедимин беззвучно вздохнул. «А стерилизовать всё это мы будем нейтронно. Любая грязь в этот валяный мех впитается намертво. Никакие химикаты не помогут.»

Он думал, что в душевой никого не увидит — и сам себе не поверил, услышав из-за двери глухие удары, плеск и тяжёлое дыхание. Посреди «мокрого» отсека стояла уже знакомая Гедимину здоровенная бочка. Филк в жёлтом комбинезоне нависал над ней, насколько хватало роста, и без остановки лупил что-то, засунутое внутрь, двумя костяными «жердями». От ударов что-то плескало и влажно шмякало. Опустив жерди в последний раз, филк шумно выдохнул, провёл рукой по мокрому лбу и, наклонившись, резким движением выдернул из патрубков затычки. Под ноги хлынула мутная с прозеленью вода. Мелкий сармат вынул из бочки жерди, прислонил их к стене и, низко наклонившись, выкинул содержимое бочки на пол, под бьющую из шланга чистую воду. Гедимин увидел пёстрый ком белья. Струя раскидала вещи по камню, из кома выпали носки, рубашки, подштанники. Филк, шумно дыша, потоптался по ним, пока стекающая зеленоватая муть не сменилась чистой водой, переключил вентиль и подобрал что-то из вещей с пола. Гедимин смотрел, как он прополаскивает одну рубаху, потом другую, тщательно выкручивает и кидает в намокший короб.

— Ну чего встал? — филк, выжав разом три пары носков, оглянулся на сармата и сердито сощурился. Он весь был в воде и в поту и очень тяжело дышал; Гедимину даже стало не по себе.

— Что у тебя тут? — спросил он, кивнув на короб с бельём.

— Не видишь — стирка, — фыркнул мелкий сармат и, протащив отяжелевший контейнер мимо Гедимина прямо по полу, выбрался в предбанник. Ремонтник выключил воду — она так и хлестала из шланга в сточные желобки, хотя в этом уже не было надобности. Филк в предбаннике шумно возился, втыкая в стену кости-перекладины и развешивая по ним выстиранное. Когда Гедимин, сообразив, что надо бы помочь, высунулся из душевой, мелкий сармат уже шёл обратно, почти погребённый под охапкой из тринадцати комбинезонов. Затолкав их в бочку, он вытряхнул из костяной трубки почти горсть зеленоватого порошка и сунул внутрь шланг, снова переключаясь на горячую воду. Гедимин по шуму прикинул, сколько жидкости осталось в подогретой цистерне, — меньше трети.

— Да иди ты уже! — сердито фыркнул филк, проходя мимо с тяжёлым комбинезоном в руках. Распялив его на костях, он ушёл в предбанник и вернулся с охапкой шлемов. Их было всего пять — те, в которые вместо стекла был вставлен рыбий пузырь, филк кинул в стирку вместе с комбинезонами.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как мелкий сармат трёт шлемы изнутри и снаружи мокрым куском войлока на палке. Вниз капала помутневшая, позеленевшая вода. Выдернув шланг из бочки и направив на рядок шлемов, филк с тяжёлым вздохом расстегнул свой комбинезон. «Защита» была надета на голое тело; теперь