Книга начал - Салли Пейдж

– А теперь, Малкольм, вы должны выбрать только одного из них, – говорит она.

– Не понял… – хмуря брови, начинает Малкольм.

– А другого отпустить.

– Джоанна, я не совсем понимаю вас.

– Карл или Джордж?

– Ну, если вы ставите вопрос так, я оставлю Джордж.

Он берет тетрадь с Карлом Марксом и протягивает ее Джо.

– Нет, отдайте ее Руфи, – велит ему Джо, опускается перед оттоманкой на колени и тасует стопку оставшихся тетрадей.

Она берет на себя ответственность за происходящее, и Джо кажется, будто она вновь открывает в себе что-то давно позабытое.

Руфь, как завороженная, наблюдает за ней, держа в руке тетрадку с Карлом Марксом.

– Думаю, выбирать вторую тетрадь надо наугад – мне придется выбрать две, поскольку у вас уже есть Карл и Джордж. А потом, как только мы прочтем свои тетради, можно снова собраться вместе и обсудить, о чем, по нашему мнению, эти люди… точнее, призраки этих людей… могут беседовать, случайно встретившись в ночь перед Рождеством. Я думаю, Малкольм, что случайными должны быть не только собеседники, но и темы для разговора. Главное – завязать разговор, а уж он всегда может привести к таким вещам, которые собеседников по-настоящему интересуют. В конце концов, они давно уже пребывают в мире мертвых, и там у них было достаточно времени, чтобы подумать о своей жизни. И то, о чем они станут говорить, может удивить вас. То есть нас.

Какое-то время все молчат.

– Мне кажется, честное слово, идея просто замечательная! – наконец с восторгом восклицает Малкольм.

– Блестяще, – вторит ему Руфь.

– Но это вовсе не значит, что вы обязательно должны использовать наши идеи, – говорит Джо, которую их похвалы несколько обеспокоили. – Ведь в конечном счете автор – вы.

– Нет-нет, что вы! Мне не терпится поскорее начать, – с жаром отвечает ей Малкольм, поглядывая на свои тетради.

К Джо снова возвращается уверенность.

– Только вам, Малкольм, придется закрыть глаза, – смеется Руфь. – Нас не обманешь! Ведь вы наверняка знаете, кто скрывается за каждой обложкой. Джо, вам начинать. Это ведь ваша идея.

Малкольм внимательно за ней наблюдает. Интересно, догадался ли он, что она собирается делать? Джо протягивает руку, выбирает первую попавшуюся ярко-красную тетрадку на пружине размером А4. Снова тянется и достает еще одну, с порванной обложкой. Если уж доводить дело до конца, дух Уильяма Фойла должен быть на ее стороне. Человек, который умел достигать своих целей. Коснувшись порванной обложки, Джо чувствует, что нет ничего страшного в том, что и дядя Уилбур тоже будет на ее стороне.

Она ловит взгляд Малкольма, и он едва заметно кивает ей.

Подавив улыбку, Джо поворачивается к Руфи:

– Ваша очередь.

– Значит, у меня остается Карл Маркс и я выбираю еще одну?

– Да. Мне кажется, Малкольм прав, желая включить в книгу призраки двух самых известных людей. Думаю, читателям это понравится. Лично мне было бы очень интересно посмотреть, о чем станет говорить Карл, случайно столкнувшись с другим, незнакомым ему призраком, и что тот скажет ему в ответ.

– Хорошо, – кивает Руфь, – поехали.

Она протягивает руку и достает тетрадку в желто-белую полоску.

– Теперь, Малкольм, ваша очередь, – говорит Джо, которая уже начинает входить во вкус своего нового амплуа.

– Только пообещайте крепко закрыть глаза, – напоминает Руфь и снова перемешивает стопку тетрадок.

Малкольм плотно закрывает глаза, вытягивает длинную руку и копается в самом низу стопки в поисках того, с кем должна встретиться Джордж Элиот. Вытаскивает тетрадку в блестящей и твердой синей обложке и открывает глаза.

– Боже мой! – восклицает он и начинает смеяться. – Боже мой! Боже мой! И что же вы, интересно, можете сказать друг другу?

Он с хлопком складывает эту тетрадь с тетрадью, посвященной Джордж Элиот.

– Кто у вас там? – в один голос спрашивают Джо и Руфь.

– Иссахар Захария.

– Кто? – опять в унисон переспрашивают они.

– Иссахар был ортопедом Авраама Линкольна.

– Боже мой, – как эхо, повторяет Руфь.

– Вот именно, – отзывается Малкольм, так же, как и она, сверкая глазами. – Тут есть над чем поразмыслить.

– Руфь, – тихим голосом спрашивает не менее ошеломленная Джо, – а с кем должен встретиться Карл Маркс?

Руфь открывает тетрадь в желто-белую полоску и сдвигает брови.

– Кажется, об этой женщине я никогда не слышала прежде, – говорит она и вопросительно смотрит на Малкольма. – Лесли Хатчинсон?

– На самом деле Лесли был мужчиной, и вы могли слышать о нем. Его сценическое имя было Хатч.

– Хатч? Что-то и вправду знакомое. Почему-то на ум приходит Нат Кинг Коул.

– Вы мыслите в правильном направлении, – жизнерадостно отзывается Малкольм. – Он был звездой кабаре, родился в Гренаде, но потом переехал в Лондон. Начал выступать на несколько лет раньше Ната Кинга Коула. Возможно, имя Коул пришло вам в голову потому, что он какое-то время был любовником композитора Коула Портера. А также Эдвины Маунтбаттен, жены графа Маунтбаттена.

– О боже! – смеясь, снова восклицает Руфь. – Выходит, у меня Хатч и Карл Маркс… – Она широко улыбается. – Очаровательно. Мне уже не терпится приступить к чтению ваших заметок.

– Ну а вам, Джоанна, кто достался? – спрашивает Малкольм с невинным видом человека, который еще не знает ответа.

Джо открывает тетрадь с порванной обложкой.

– Уильям Фойл. Книготорговец, – отвечает она, даже не заглядывая в тетрадку.

– О, вам его жизнеописание должно очень понравиться, – говорит Малкольм. – Великий человек. При нем книжный магазин «Фойлз» был самым известным в мире. Этого человека называли Барнумом[17] книжной торговли.

Джо торопливо открывает свою вторую тетрадь, с красной обложкой.

– Джон Лобб? – Она вопросительно смотрит на Малкольма.

– Лобб, говорите? – С этими словами он наклоняется, подхватывает свои фиолетово-оранжевые тапочки и исчезает за маленькой дверью в стене, сбоку от столика из красного дерева. Руфь и Джо изумленно переглядываются, слушая, как Малкольм поднимается вверх по лестнице.

Через несколько минут они снова слышат уже более тяжелые шаги вниз по лестнице, и в гостиной снова появляется Малкольм. На ногах его вместо тапочек красуются изящные черные туфли. Он подходит к женщинам, слегка приподнимает обе штанины и щелкает каблуками.

– Вот перед вами работа Джона Лобба, – сообщает он им.

Потом, словно сожалея о своей столь театральной выходке, густо краснеет и сконфуженно садится.

– Впрочем, мои туфли, конечно, сработаны уже не руками этого великого человека. Джон Лобб скончался в тысяча восемьсот девяносто пятом году.

– Лобб. Да, я, конечно, слышала об этой компании, – с улыбкой признается Руфь. – У них ведь в Лондоне есть свой, и весьма дорогой, магазин, не так ли?

– О да, на Сент-Джеймс-стрит. Там же и мастерская, где производится обувь ручной работы. Я купил