Королева праха и боли - Лив Зандер

черные волосы, которые я гладила тысячу раз.

Задыхаясь, Енош отстранился, глядя на меня расширившимися глазами:

– Пускай запах пепла и въелся в мою кожу, но ты навсегда выжжена у меня в сердце. Бесценная, самая важная, самая дорогая, клянусь тебе в этом. Я люблю тебя. И больше всего на свете хочу, чтобы ты ответила мне взаимностью. Да, я хочу этого, а еще… – рука его скользнула вниз и остановилась на моем животе, – …этого ребенка.

Я в замешательстве покачала головой:

– Не понимаю.

– Однажды ты спросила, как далеко я готов зайти, чтобы увидеть твое возвращение. – От прикосновения его языка к ямочке под моим затылком у меня вдруг подкосились ноги. – Маленькая, я предам огню весь мир и буду стоять, улыбаясь, в самом очаге пламени. – Палец его лениво рисовал круги у меня на шее, и разум мой воспарял от этой теплой ласки. – Я убью, сожгу, зарежу каждого, кто посмел причинить физическую или душевную боль моей жене. Я сделаю все это и много чего еще, чтобы отомстить смертным за то, что они сотворили с нами. Я не остановлюсь, пока земли вновь не станут безопасными и пока Эйлам не вернет тебе дыхание жизни, даруя нашему ребенку мать, которая нужна ему, чтобы расти.

Все внутри меня задрожало, заставляя забыть его угрозы всему миру. Казалось, что это крылышки малиновки трепещут у меня между ребрами, поднимая волну жгучего желания, лишая дыхания, делая беспомощной перед всепоглощающим приливом надежды.

Неужели это и впрямь возможно?..

Уронив руки, я прижала их к лежащей на моем животе руке Еноша.

– Мой малыш.

– Да, Ада. Наш малыш. – Тепло его тела, прижимающегося к моей спине, просачивалось внутрь, меж тем он пальцами оглаживал лиф моего платья, расстегивая его и выпуская на волю грудь. – Ты станешь чудесной матерью, и ребенок будет расти в тебе под прекрасную симфонию твоего бьющегося сердца.

Что ж, пускай в моем сердце и не будет доброты к миру, зато оно снова оживет и тихонько застучит, напевая колыбельную для моего сына или дочери.

– Твоему брату очень хотелось забрать мою жизнь. И он не отдаст ее так легко, верно?

Рука Еноша утонула в моих волосах, собрала их и перебросила мне через плечо, пока его губы целовали другое.

– Не без некоторого… давления.

Включающего, вероятно, пожары и бойню?

– Давления?

– Цена твоей жизни – жизни других, и цену эту нужно заплатить быстро и безжалостно, – пробормотал Енош, целуя меня за ухом, отчего тело сделалось тяжелым и вялым. – Должна пролиться кровь, Ада… Не только чтобы вернуть тебе жизнь и спасти нашего ребенка, но чтобы восстановить мое божественное правление во всех землях.

Это… имело смысл. Тогда почему же у меня защемило сердце? Я подумала о полях за Солтренскими вратами, пустых, безлюдных, заброшенных.

С моей жизнью или без нее, Енош все равно убьет всех, кто в ответе за его мучения и мою смерть – это я понимала и не могла ставить ему в вину. Богу гнили нужно уничтожить храмы, проводящих там обряды священников и защищающих их солдат.

Только так, или мы никогда не обретем покой.

Только так, или я никогда не получу своего ребенка.

Я коротко кивнула.

– Понимаю.

– Хорошая девочка, – выдохнул он, целуя меня в висок, и я вся расцвела от похвалы, не достававшейся мне много недель. – Ты так прекрасна, Ада. Честна и искренна, восхитительна и добра. Раздражающе упрямая, сводящая меня с ума своей упертостью. Я обещал тебе ребенка, не так ли?

– Так.

– А я держу свои обещания?

– Да.

– Ну так сдержу и это. – Его палец скользнул под мех, описывая круги вокруг моего соска. – У тебя будет это дитя, Ада, и очень скоро я обниму вас обоих.

По телу моему побежали колючие мурашки.

Я оглянулась на его красивое лицо, на полные желания серые глаза. В них отражалась та же надежда, что несла я в своей груди. Еноша было так легко ненавидеть, но в такие моменты, как этот, еще легче было его полюбить.

Может, я и полюбила?

Любовь рождалась из трепета в груди, она дремала в холодных объятиях смерти, но проросла, согретая правдой, виной и надеждой, что связали нас. Всепоглощающая, она больно ранила, но выпущенная однажды на волю, она превратится в бурю, которая не оставит после себя ничего, кроме справедливости.

Я закрыла глаза и наклонила голову, позволяя его губам ласкать чувствительную кожу на моей шее. Теплые руки гладили мои плечи, кончики пальцев касались впадин над ключицами. А потом одним плавным движением Енош стряхнул с меня платье, упавшее пушистым меховым облаком к моим ногам.

– Повернись ко мне, – прошептал он, стискивая мою талию. – Раздвинь ноги. Не заставляй меня повторять, потому что я больше не позволю тебе бросить меня в самый интересный момент.

Я повиновалась – и обнаружила его опустившимся на колени среди бледной травы. Его губы скользили по рубцам на моем животе, поцелуями прогоняя боль, тоску и горе.

– Когда твой живот вырастет вместе с живущим в нем ребенком, я буду каждый день осыпать его сотней поцелуев. – Рука его скользнула мне между ног, лаская влажные складки, а губы скользили по коже, целуя бедро. – Тебе нравится?

Я запустила пальцы в его смоляную шевелюру, наслаждаясь мягкостью волос и даже тем, что их не так-то легко расчесать.

– Тысячью.

– Двумя тысячами поцелуев. – Одним быстрым движением он опрокинул меня – только чтобы подхватить и уложить на мягкий ковер шелковистой травы. – С этого момента между нами все будет по-другому. Позволь мне любить тебя так, как может любить лишь бог. А все остальное постепенно встанет на свои места.

Моя спина выгнулась дугой, когда его губы приникли к моему влагалищу, и влажный язык огладил вход. Енош посасывал складки, возбуждая клитор горячим дыханием и гортанными постанываниями.

Руки мои приятно закололо.

Потом закололо ноги, и ступни, и талию.

Закололо все.

Я приподняла голову, наблюдая, как Енош ублажает мое лоно – и как вытягивается и колышется мягкая трава. Зеленый ковер ласкал все мое тело тысячами благоговейных стеблей, не оставляя без внимания ни дюйма моей кожи.

Разум погрузился в полнейшее блаженство, переполненный потоком ощущений. Милостивый бог, неужели бескрайнее небо действительно завертелось? Я отдалась нарастающему между моих ног жару, пульсации в венах, желанию во чреве, утолить которое мог лишь Король плоти и костей.

– Я люблю тебя, – сказал Енош, не прерывая страстных ласк. – Я так скучал по тебе. Мне ужасно тебя не хватало.

Меня пробрала дрожь, соски затвердели, искры жара заплясали в животе. Извиваясь и