Вердикт - Джон Гришэм

— Защита ходатайствовала об исключениисвидетельств других заболевших вследствие курения, об изъятии доказательств,имеющих предупредительный или рекламный характер, доказательств, основанных наэпидемиологических и статистических теоретических исследованиях, о запретессылаться на изобретения, которыми ответчик не пользуется, об изъятии болеепоздних претензий-, результатов тестирования сигарет, отчетов о результатахбиопсии, свидетельств о привыкании к табаку, были ходатайства о...

— Я видел все эти ходатайства, мистер Pop, —прервал его судья Харкин, поскольку Pop, похоже, был намерен перечислить ихвсе.

Pop пропустил это мимо ушей:

— Мало того, Ваша честь, кроме семидесятиодного — да, я сосчитал их, семидесяти одного! — ходатайства об исключениидоказательств, защита восемнадцать раз обращалась с ходатайствами об отсрочкеслушаний.

— Я это прекрасно знаю, мистер Pop.Пожалуйста, говорите по существу.

Pop подошел к своему заваленному бумагамистолу и взял из рук поверенного толстую папку.

— И каждая претензия защиты, разумеется,сопровождается вручением вот этих чертовых томов. — Он с громким стуком швырнулпапку на стол. — У нас нет времени все это читать, как вы знаете, мы слишкомзаняты подготовкой к судебным заседаниям. У них же, напротив, целая армияюристов, получающих почасовую оплату, и, пока мы выступаем в суде, они придумываютновые идиотские претензии, изложение каждой из которых будет, без сомнения,весить шесть фунтов и, разумеется, отнимет у нас кучу времени.

— Нельзя ли перейти к делу, мистер Pop? Popего не слышал.

— Поскольку мы не имеем возможности все это прочесть,мы, Ваша честь, просто взвешиваем все эти папки и коротко отвечаем следующее:“Вот вам меморандум-ответ на четыре с половиной фунта очередных бессмысленныхпретензий ответчика. Покорнейше просим принять его”.

Теперь, когда присяжных в зале не было, всенапрочь забыли об улыбках и куртуазном поведении. Лица всех участников былинапряжены. Даже делопроизводители выглядели раздраженными.

Хваленая выдержка Рора лопнула, впрочем, ондавно уже научился пускать ее в ход только тогда, когда это было выгодно. Егонепостоянный приятель Кейбл сохранял дистанцию, но отнюдь не держал язык зазубами. Обе стороны доставили зрителям удовольствие наблюдать их почти ничем необузданную свару. В половине десятого Его честь велел Лу Дэлл сообщитьприсяжным, что он заканчивает рассмотрение ходатайства и заседание вскоревозобновится, он надеется, что в десять часов Поскольку это был первый случай,когда присяжных, уже готовившихся выйти в ложу, попросили задержаться, ониотнеслись к этому спокойно: снова разбились на группки и продолжали болтать отом о сем, как всегда делают люди, вынужденные чего-то ждать. Группыобразовались по половому, не по расовому принципу: мужчины скопились в одномконце комнаты, женщины — в другом. Курильщики то и дело бегали покурить. Лишь ХерманГраймз оставался на своем посту во главе стола, двумя пальцами печатая что-тона своем компьютере-лэптопе для слепых. Он желал дать понять, что все утрокорпел над описаниями диаграмм Бронски.

В углу комнаты Лонни Шейвер, выгородивший тамсебе с помощью трех складных стульев выездной кабинет, тоже сидел, склонившисьнад лэптопом. Он анализировал отчетность своего супермаркета — ведомости,накладные, сотни других данных — и был счастлив, что никто его не трогает. Нето чтобы он выказывал недружелюбие — просто был занят.

Фрэнк Херрера за столом неподалеку отбрайлевского компьютера прилежно изучал биржевые котировки в “Уолл-стритджорнэл” и время от времени перебрасывался репликами с Джерри Фернандесом,который, устроившись тут же напротив, просматривал таблицу субботних игрстуденческих команд. Единственным мужчиной, наслаждавшимся женским обществом,был Николас Истер. На сей раз он тихонько обсуждал дело, которое они слушали, сЛорин Дьюк, огромной жизнерадостной негритянкой, работавшей секретаршей наКислерской военно-воздушной базе. Как присяжный номер один, она сидела рядом сНиколасом, и у них выработалась привычка перешептываться во время заседаний,мешая почти всем остальным.

Лорин в свои тридцать пять лет была разведена,имела двух детей и хорошую службу, по которой ничуть не скучала. Она призналасьНиколасу, что могла бы хоть год не ходить на работу, всем на это наплевать. Онрассказал ей жуткие истории о кознях, которые табачные компании строили вовремя предыдущих процессов, и сообщил, что за два года занятий юриспруденциейхорошо изучил судебные прецеденты, связанные с табачными делами. Необходимостьбросить учебу он объяснил финансовыми трудностями. Их голоса тихо рокоталигде-то на уровне ушей Хермана Граймза, который в этот момент был поглощен своимлэптопом.

Время шло, в десять часов Николас открыл дверьи оторвал Лу Дэлл от ее потрепанного любовного романа. Она понятия не имела,когда судья наконец пошлет за ними, и ничего сделать не могла.

Николас сел за стол и начал обсуждатьстратегию действий с Херманом. Несправедливо в случае подобного простоя держатьих здесь взаперти. Николас считал, что в таких случаях им должны разрешать подэскортом покидать здание и совершать утреннюю прогулку взамен послеобеденной.Было решено, что Николас изложит эту просьбу, как всегда, письменно и во времяобеденного перерыва передаст судье Харкину.

* * *

В половине одиннадцатого они наконец вошли взал, атмосфера которого все еще была накалена после недавней баталии. Первым,кого увидел Николас, был тип, проникший в его квартиру. Он сидел в третьемряду, со стороны ответчика, в одной рубашке, но при галстуке, развернув передсобой газету, касавшуюся спинки впереди стоящего кресла. Человек был один, он,не таясь, смотрел на рассаживавшихся присяжных. Николасу достаточно было парураз пристально взглянуть на него, чтобы убедиться, что это именно тот тип.

При всей своей хитрости и коварстве Фитчиногда делал глупости. Посылать этого головореза в суд было рискованно, а выгодособых не сулило. Что он мог увидеть и услышать такого, чего не увидели бы и неуслышали дюжина адвокатов, полдюжины консультантов и куча соглядатаев Фитча,которые постоянно околачивались здесь?

Хотя появление этого человека в зале суда иудивило Николаса, но он предвидел такую возможность и заранее обдумал, какпоступить в этом случае. Вообще-то у него было заготовлено несколько плановдействия, в зависимости оттого, где именно вынырнет этот парень. То, что он вынырнулв суде, удивительно, но Николас размышлял не более секунды: необходимо, чтобысудья Харкин узнал, что один из тех самых разбойников, о которых он твердит имс утра до вечера, как раз сидит сейчас в зале, притворяясь случайным зевакой.Харкин должен запомнить его лицо, потому что позднее ему предстоит увидеть егона видеозаписи.