Зернышки в кармане - Агата Кристи

– Но про завещание его жены меня спрашивать бесполезно.Я его не составлял.

– Это мне известно, – успокоил его Нил. – Ялишь хочу выяснить, было ли ей что оставлять. И я это уже выяснил. У нее былосто тысяч фунтов.

Мистер Биллингсли неистово затряс головой:

– Нет, мой дорогой сэр, нет. Тут вы не правы.

– Вы хотите сказать, что эти сто тысяч она должна былаполучать постепенно в течение всей жизни?

– Нет… нет, она должна была все получить сразу. Но взавещании был пункт, суть которого в следующем: жена Фортескью вступала внаследство и получала эту сумму не ранее чем через месяц после смерти мужа. Внаши дни этот пункт вполне обычен. Он появился, потому что летать на самолетахстало небезопасно. Если в авиакатастрофе погибают двое, очень трудноопределить, кто из них унаследовал собственность другого, и возникает множествозанятных проблем.

Инспектор Нил внимательно смотрел на него.

– Выходит, у Адель Фортескью не было денег, которыеперешли бы к кому-то по наследству? Что же случилось со ста тысячами фунтов?

– Эти деньги вернулись в фирму. Точнее сказать, кнаследнику очищенного от долгов и завещательных отказов имущества.

– И наследник этот – мистер Персиваль Фортескью.

– Совершенно верно, – подтвердилБиллингсли. – Деньги переходят к Персивалю Фортескью. А при том состоянии,в каком находится сейчас фирма, – добавил он, забыв о профессиональнойэтике, – эти деньги ему ох как нужны!

4

– Чего только вам, полицейским, не надобно, –проворчал доктор, друг инспектора Нила.

– Давай, Боб, выкладывай.

– Так и быть, раз мы с тобой говорим с глазу на глаз иссылаться на меня ты, слава богу, не можешь! Представь себе, судя по всему, тыабсолютно прав. Сильно смахивает на маниакальный синдром. Семья это подозревалаи очень хотела, чтобы он показался доктору. Но он наотрез отказался. Апроявляется это заболевание именно так, как ты описываешь. Неспособностьоценить ситуацию, бурные вспышки раздражения и злости, хвастливость, маниявеличия – например, человек считает себя выдающимся финансовым гением. Еслитакого не остановить, он очень скоро разорит самую платежеспособную фирму, аостановить его не так просто, особенно если он знает, что у вас на уме. Я бысказал, вашим друзьям просто повезло, что он умер.

– Они мне вовсе не друзья, – вымолвил Нил. Иповторил сказанное как-то раньше: – Все они – очень неприятные люди…

Вся семья Фортескью сидела в гостиной. Прислонившись ккаминной полке, речь держал Персиваль Фортескью.

– Все это прекрасно, – говорил он, – норадоваться совершенно нечему. Полицейские приезжают, уезжают, нам ничего неговорят. Они якобы заняты какими-то поисками. Но дело и не думает сдвигаться смертвой точки. Нельзя ничего предпринимать, нельзя строить планы на будущее.

– Как можно так не считаться с людьми? – вставилаДженнифер. – Дурацкое положение.

– До сих пор нам запрещено уезжать из дому, –продолжал Персиваль. – И все же в своем кругу мы должны обсудить планы набудущее. Что скажешь ты, Элейн? Ты ведь собираешься замуж… забыл, как егозовут… за Джералда Райта, так? Когда вы хотите пожениться?

– Чем быстрее, тем лучше, – ответила Элейн.

Персиваль нахмурился.

– То есть через полгода?

– Нет, раньше. Почему мы должны ждать полгода?

– Чтобы соблюсти приличия, – объяснил Персиваль.

– Чепуха, – возразила Элейн. – Месяц. Большемы ждать не намерены.

– Что ж, тебе решать, – сказал Персиваль. – Акогда поженитесь, что думаете делать дальше? Или планов нет?

– Мы хотим открыть школу.

Персиваль покачал головой.

– В наши дни это рискованно. Где найти обслуживающийперсонал? Где найти толковых учителей? Идея, безусловно, хорошая, дело благое.Но на твоем месте, Элейн, я бы как следует подумал.

– Мы уже подумали. Джералд считает, что будущее нашейстраны зависит от того, какое образование получат дети.

– Послезавтра я встречаюсь с мистеромБиллингсли, – сообщил Персиваль. – Будем обсуждать разные финансовыевопросы. Он считает, что деньги, которые оставил тебе отец, есть смысл положитьв банк на длительный срок, а доверительный собственник – ты и твои дети. В нашидни это самое надежное.

– Нет, – отказалась Элейн. – Деньги нампонадобятся сейчас, чтобы открыть школу. Мы уже нашли подходящий дом, он сейчассдается. В Корнуолле. Прекрасная земля и отличный дом. Мы хотим пристроить кнему несколько крыльев.

– Ты хочешь сказать… что собираешься забрать из делавсе деньги? Знаешь, Элейн, я не думаю, что это разумно.

– А я считаю, что разумнее их забрать, – осталасьпри своем мнении Элейн. – Дело-то трещит по швам. Ты, Валь, сам говорил,когда отец еще был жив, что положение в фирме хуже некуда.

– Всякое приходится говорить, – высказалсяПерсиваль неопределенно, – но пойми, Элейн, взять весь свой капитал ивбухать его в покупку, оборудование и оснащение школы – чистое безумие. Еслидело не выгорит, что будет? Ты остаешься без единого пенни.

– Выгорит, – продолжала упрямиться Элейн.

– А я – за тебя. – Это Ланс, полуразвалившись вкресле, выступил с поддержкой. – Рискни, Элейн. Лично я считаю, что школаэта будет чертовски странной, но ведь именно этого ты хочешь – ты и Джералд.Если даже потеряешь деньги, у тебя, по крайней мере, останется чувствоудовлетворения – ты поступила так, как захотела.

– Что еще от тебя можно ждать, Ланс, – кислозаметил Персиваль.

– Знаю, знаю, – согласился Ланс. – Я мот,транжира и блудный сын. Но, Перси, старина, я все же считаю, что жизнь дала мнебольше радостей, чем тебе.

– Смотря что считать радостями, – кисло заметилПерсиваль. – Кстати, самое время поговорить и о твоих планах, Ланс. Ты,видимо, отправишься назад в Кению… или в Канаду? Или совершишь восхождение наЭверест? Или еще что-нибудь не менее потрясающее?

– С чего ты это взял? – спросил Ланс.

– Ну, домашняя жизнь в Англии тебя никогда непривлекала.

– С возрастом люди меняются, – сказал Ланс, –Возникает тяга к оседлому образу жизни. Представь себе, дружище Перси, что яжду не дождусь, когда смогу ступить на стезю бизнесмена, трезвого человекадела.