Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

— Очень вам благодарен, голубчик, — отвечалмистер Миглз как бы в раздумье, — но, пожалуй, не стоит. Нет, уж как-нибудьменя мамочка выручит. Вам нужен ваш Каваллюро (видите, я даже имени его невыговорю толком, выходит что-то на манер припева куплетов), и я не хочу его увас отнимать. Тем более что неизвестно, когда мы вернемся; нельзя же увозитьчеловека на неопределенный срок. Домик наш теперь не тот, что прежде. Всегодвух юных обитательниц недостает в нем — Бэби и бедной Тэттикорэм, ее служанки,но весь он словно опустел. Если мы уедем, бог весть когда нам захочетсявернуться назад. Нет, Артур, пусть уж меня мамочка выручает.

«Может, и в самом деле, им будет лучше безчужого человека», — подумал Кленнэм и не пытался настаивать.

— Если бы вы иной раз заглядывали сюда всвободное время, — снова заговорил мистер Миглз, — мне отрадно было бы думать —и мамочке, я знаю, тоже, — что вы приносите к наш домик кусочек той жизни,которой он был так полон когда-то, и что кто-то хоть изредка ласково смотрит намалюток на портрете. Вы ведь нам все равно что родной, Артур, и им тоже, и какбы мы все были счастливы, если бы — да, кстати, а какая на дворе погода —благоприятна ли для путешествия? — Мистер Миглз оборвал свою речь, закашлялся иотвернулся к окну.

Решили сообща, что погода обещает бытьпревосходной; и Кленнэм заботливо придерживался этой спасительной темы, покударазговор не обрел прежнюю непринужденность; только тогда он осторожно перевелего на Генри Гоуэна, заговорив о том, какой у него живой ум и сколько в немприродных достоинств — нужно только уметь подойти к нему; а уж о том, как онлюбит свою жену, и говорить нечего. Расчет Кленнэма оказался безошибочным:добрый мистер Миглз так и расцвел, слыша эти похвалы, и тут же призвал мамочкув свидетели, что ничего иного никогда не желал в отношениях с зятем, каквзаимной дружбы и взаимного доверия. Спустя несколько часов в доме ужескатывали ковры и надевали чехлы на мебель — «накручивали папильотки» пообразному выражению мистера Миглза — а спустя несколько дней папочка и мамочкапокинули Англию. Миссис Тикит и доктор Бухан заняли свой сторожевой пост у окнав гостиной, и только шорох облетевшей листвы сопутствовал Кленнэму в егоодиноких прогулках по саду.

Не проходило недели, чтобы Кленнэм не навестилэти милые его сердцу места. Иногда он там оставался с субботы до понедельника,один или вместе со своим компаньоном; иногда приезжал только на час-другой,обходил дом и сад, и убедившись, что все благополучно, возвращался в Лондон. Ивсегда и при любых обстоятельствах миссис Тикит, ее черные букли и доктор Буханоказывались на своем посту у окна гостиной.

Но вот однажды миссис Тикит встретила егословами:

— Мистер Кленнэм, мне нужно сообщить вамудивительную новость.

Должно быть, новость и в самом деле была изряду вон выходящая, раз она подняла миссис Тикит с ее места у окна и заставилавыйти навстречу Кленнэму, едва тот успел шагнуть в садовую калитку.

— Что случилось, миссис Тикит? — спросил он.

— Сэр, — отвечала верная домоправительница, ноне раньше, чем ввела Кленнэма в гостиную и плотно затворила дверь. — Или я недолжна больше доверять собственным глазам, или эти глаза вчера под вечер виделинаше совращенное, заблудшее дитя.

— Как, неужели Тэтти…

— …корэм, да, именно ее! — договорила миссисТикит, разом проясняя все возможные сомнения.

— Но где же?

— Мистер Кленнэм, — сказала миссис Тикит. — Ячувствовала некоторое утомление, верно, оттого, что Мэри-Джейн заставила менядожидаться чаю дольше обыкновенного. Не то чтобы я спала, или даже, еслиупотребить более точное выражение, дремала. Правильнее всего будет сказать, чтоя бодрствовала с закрытыми глазами.

Не пытаясь разузнать подробнее об особенностяхэтого своеобразного состояния, Кленнэм сказал:

— Понятно. Что же дальше?

— Дальше я задумалась, сэр, — продолжаламиссис Тикит. — Думала о том о сем. Как могло случиться и с вами на моем месте.Как могло быть и со всяким другим.

— Да, да, разумеется, — сказал Кленнэм. —Дальше?

— Мне незачем вам говорить, мистер Кленнэм, —продолжала миссис Тикит, — что когда я задумываюсь о том о сем, то неизбежноприхожу к мыслям о нашем семействе. Да оно и не мудрено, — заметила миссисТикит философически. — Ведь мысли человека хоть и разбегаются порой, а в общемвсе вертятся вокруг того, что человека больше всего занимает. Так уж оно есть,сэр, и ничего вы тут не поделаете.

Артур кивком признал справедливость этогонаблюдения.

— Смею сказать, вы и на себе можете этопроверить, сэр, — сказала миссис Тикит. — И каждый может проверить это на себе.А что до разницы в общественном положении, мистер Кленнэм, так это тут ни причем; мысли, они свободны!.. Ну вот, стало быть, думаю я о том о сем, а большевсего думаю о нашем семействе. И не только в том виде, как у нас обстоят делатеперь, но и в том виде, как они обстояли раньше. Потому что, когда вот так,вечерком, сидишь и думаешь о том о сем, тут уже, знаете, перестаешь разбирать,что было раньше и что теперь, и человеку требуется время, пока он придет в себяи сообразит, что к чему.

Артур снова ограничился молчаливым кивком избоязни неосторожным словом усилить поток красноречия миссис Тикит.

— По этой причине, — продолжала миссис Тикит,— когда я приоткрыла глаза и увидела ее стоящей собственной персоной у садовойкалитки, я закрыла их снова, даже не вздрогнув, потому что мои мысли витали впрошлом, когда для нее так же естественно было находиться здесь, как для васили для меня, а об ее побеге я в ту минуту и думать забыла. Но когда я опятьприоткрыла глаза, сзр, и смотрю, никого у калитки нет, тут мне словно в головуударило, и я так и подскочила.

— Вы сразу же выбежали из дома? — спросилКленнэм.

— Сию же минуту, — подтвердила миссис Тикит. —Бежала со всех ног; и вот поверите, мистер Кленнэм, — ни даже пальчика этоймолодой особы не было видно во всем ясном небе!

Оставив в стороне вопрос об отсутствии нанебосводе этого нового светила, Артур осведомился у миссис Тикит, выходила лиона за калитку.

— И туда и сюда, и взад и вперед — куда тольконе бегала. — отвечала миссис Тикит, — но ее и след простыл.