Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов

Р. Родились они в Одессе. Фамилия Савранская у мамы, Савранская Дора. Папа Савранский Исай. Это когда школьной моей подруги мама, когда я должна была уйти из города, мне нужен был какой-то документ, она мне нашла студенческий билет на имя Максимовой Людмилы Александровны. После того как все, что я прошла, я на все, что написано… я тридцать два года в военном округе проработала, а вы же понимаете, что такое Политуправление при Московском военном округе. Но писалась я в своей биографии именно как Максимова. Считала, какое имеет значение, что там будет написано. Хотя руководители вызвали и… национальность русская. Даже когда дочь получала паспорт, ей говорят, а зачем вам писать еврейскую национальность, если у вас мама русская, и тоже записали. Так что вы знаете, это настолько незначительно. Сам человек – это основа. Да и я хочу сказать, как-то вызвали, там, допустим, была Радштейн Нина Ивановна в отделе, так вызывают руководителя нашего отдела и говорят: «А почему это кроме Волошиной у вас почти все евреи?» (улыбается). Он говорит: «А кто?» – «А вот возьмите, Радштейн Нина Ивановна». Вы знаете, я считаю, что несмешанных браков, вот возьмите, у меня две сестры и брат был. У сестры у старшей украинец был муж, у второй сестры татарин был муж, у брата была русская. Какое это имеет значение? Или, допустим, у дочери, она и сейчас пишется Васильева, несмотря на то что, к сожалению, в 55 лет муж ушел из жизни. Какое это имеет значение? Я что внука стану любить меньше? Это для меня солнце. И у внука смешанный брак. Я думаю, что только у аборигенов несмешанные браки. И возьмите сейчас, когда мы встречаемся ежегодно на заседании в разных странах, каждый год в другой стране. Раньше 22 страны было, сейчас, к сожалению, уже 17 стран. Нас принимают на самом высоком уровне, как сестер. Мы не знаем, кто есть кто. Ну, он просто из Голландии, допустим, тот из Германии. Это никого не интересует. Поэтому сам человек, что он собой представляет, – это самое ценное. Порядочность, честность, любовь к друг другу.

И. Человеческие качества.

Р. Да, человеческие качества.

И. И вы сказали, что ваши две сестры и брат пошли на фронт.

Р. Да, могу даже фотографии показать.

И. Покажите, конечно. А как их судьба сложилась в военное время?

Р. В военное время, слава Богу, все остались живы.

И. Они не попадали в плен?

Р. Нет, нет. Во-первых, сестер отправляли с госпиталями в тыл, а брат был на передовой. Брат все время был, ну после войны некуда было тоже ехать, он в 1947 году только демобилизовался и женился на сестре его сослуживца. Уехал в Алма-Ату и там все годы работал, главврачом, в музее его фотография есть. Но они все уже ушли из жизни.

И. Как вы помните тот момент, когда началась война? Что это для вас было? Что вы почувствовали в тот момент?

Р. Я была в таком возрасте, когда это еще непонятно было. Допустим, мы уезжали из Одессы и оставили там двенадцатикомнатный дом, а когда уже приехали в Сталино, в Донецк, там о каком доме могла быть речь. Мы жили в такой, как это на Украине называется, землянка. Вот представьте себе четверо детей и двое родителей в одной такой комнате.

И. Это вы в каком году переехали?

Р. В 1933 году. Годы были тяжелые. Первое время, когда две сестры и брат уехали, для того, чтобы доказать рабоче-крестьянскую принадлежность, они еще работали в артели, плели корзины, для того, чтобы им можно было потом поступить в институт. Они закончили Донецкий мединститут, несмотря вот на такую бедную семью, можно сказать, потому что восстановиться после такого переезда, это нелегко. Вот и был рядом металлургический завод, и город так бомбили, что небо было красное.

И. То есть вы, будучи маленькой, начало войны не восприняли, не поняв, что это?

Р. Нет, конечно.

И. А когда появились немцы? Помните вы первого немца?

Р. Допустим, вот момент. Нужно было сдать радиоприемники, и каждый друг за друга боялся, и мама решила пойти сдать приемник. Ведь немецкому меня папа учил.

И. Папа знал немецкий язык?

Р. Папа знал немецкий язык.

И. А по образованию он кто был?

Р. Он бухгалтером был последнее время, а так был преподавателем немецкого языка. А я любила немецкий язык до такой степени, что, как всегда, уже будучи студентом после войны, в группе говорили: «Волошина сейчас скажет – повторите, пожалуйста, это так красиво звучит». Действительно, я любила язык. И мама знала язык. Возможно, вы знаете, вот я по-еврейски никогда слова не произнесла в жизни, но понимать, я дословно все могу перевести, что бы это ни было, кто бы это ни разговаривал, я дословно все могу перевести. Но вообще-то я вам должна сказать: идиш и немецкий язык – это вообще-то считается древненемецкий язык. Вот возьмите когда меня только перевели, то есть привезли в Германию. Нас, как я вам рассказывала, была Мария Николаевна Матекина и Лиля, и нас детей брали иногда на кухню чистить картофель. И вот однажды, я же говорю, я никогда слова не произнесла, но как-то однажды, сидя на кухне, чистили мы картофель, подошла надзиратель, а я ее спрашиваю: «Куда я должна это ведро поставить?» Я сказала все правильно, но ведро я произнесла вместо одной буквы. На идиш это «Эймер», на немецком «Аймер». И она сразу остановилась и говорит: «А кто тебя этому научил?» Я говорю: «По-моему даже надзирательница научила меня». Я сразу как-то отреагировала на это. Вот насколько схожи все же, возможно, и немецкий поэтому дается так легко. Я и сейчас читаю и пишу достаточно прилично.

И. Людмила Александровна, и все же мы возвращаемся к тому вопросу, когда вы немца впервые увидели.

Р. Да, и вот мама, значит, понесла приемник, а приемник тяжелый все-таки. Немец все-таки ей говорит, несмотря на повязку: «Вам тяжело. Давайте я понесу». Я же говорю, нельзя нацию рассматривать, народ вообще нельзя рассматривать.

И. И так они появились в городе. Какие изменения произошли?

Р. Зашли, допустим, к нам, в эту землянку. Открыли шкаф, был такой обычный шкаф, в нем лежали медицинские учебники, и в то же время, видимо, тогда домой разрешалось брать, допустим, череп, для того чтобы было удобнее изучить. И вот таких вот разных вещей было в этом шкафу. Ну, вот они и заинтересовались, что это такое. Объяснили им, что трое детей, которые закончили мединститут, но война началась, и все это осталось. Так что в первое время, ничего