Академия при царском дворе. Греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени - Николаос Хриссидис

1690–1691 годах изучали логику и приступили к занятиям по натуральной философии372. В показаниях от 23 марта 1692 года, данных на Печатном дворе, отмечается, что Николай Семенов Головин, входивший в число первых учеников Лихудов, «учится в начале философии»373. Занятия по натуральной философии, по крайней мере для учеников старшего класса, должно быть, продолжались до 1694 года, когда Лихуды были освобождены от своих преподавательских обязанностей и переведены на Печатный двор, где им были поручены корректура и вычитка верстки. В этом отношении показательно свидетельство иерусалимского патриарха Досифея, чей племянник архимандрит Хрисанф находился в Москве в 1692–1694 годах и наверняка имел сведения об учебном процессе в академии из первых рук. Узнав нечто от Хрисанфа, патриарх Досифей в августе 1694 года отправил патриарху Адриану письмо, в котором выражал неудовольствие тем, что Иоанникий и Софроний, вместо того чтобы преподавать грамматику и другие предметы, «развлекаются физикой и философией», а также преподают латынь – еретический язык374. Все эти источники как будто бы подтверждают сообщение Федора Поликарпова от 1726 года о том, что Лихуды преподавали в академии философию (физику). Важно отметить, что все вышеприведенные свидетельства относятся исключительно к ученикам старшего класса. Впрочем, нет никаких оснований считать, что учеников младших классов ожидала иная программа занятий.

В 1685–1694 годах в академии не имелось иных преподавателей, кроме Иоанникия и Софрония. За исключением периода, когда Иоанникий уезжал в Венецию (в 1688–1691 годах) и Софроний, должно быть, работал с повышенной нагрузкой, они делили между собой бремя преподавания. У нас нет свидетельств того, что это разделение обязанностей доходило до строгой специализации на определенных дисциплинах, поскольку оба брата писали и составляли учебники по одним и тем же предметам (например, риторике). Они взаимно читали и комментировали свои труды, и можно вполне допустить, что каждый из братьев Лихудов при необходимости мог пользоваться учебниками, написанными другим братом. При этом определить, кем составлен тот или иной учебник, – задача непростая, поскольку некоторые приписываемые братьям работы, сохранившиеся в рукописном виде, не имеют определенного авторства375. Помимо их собственных учебников, которым будут посвящены следующие главы, оба преподавателя использовали и другие учебные материалы. По мнению Дмитрия Яламаса, при преподавании грамматики и риторики Иоанникий и Софроний обращались к самым разным пособиям и оригинальным сочинениям древних авторов, помимо своих собственных учебников. Он ссылается на доставку в академию немалого числа книг (ренессансных и античных авторов) в 1687 году и указывает, что Лихуды, по-видимому, сами начали составлять учебники лишь после 1688–1689 годов376. Аргументация Яламаса хорошо обоснована, и ее следует распространить также на логику и философию377. Сочетание оригинальных текстов (таких, как речи Цицерона или «Органон» Аристотеля) с учебниками и руководствами (например, по риторике и логике) в качестве дополнительных пояснительных материалов представляло собой давнюю педагогическую практику в иезуитских школах, откуда ее и позаимствовали Иоанникий с Софронием. Само собой, упор на произведения древних авторов в оригинале был священным принципом гуманистической педагогической теории и практики. Непосредственное изучение художественных и философских произведений было направлено на то, чтобы учащиеся из первых рук получили представление об их стиле и содержании. Затем преподаватели могли обратиться к пособиям или учебникам, чтобы разъяснить те или иные концепции, дать теоретическое обоснование или истолковать конкретные литературные явления или философские понятия, если в этом имелась нужда378.

Как и в иезуитских коллегиях, в лихудовской академии этот метод обучения сочетался со всевозможными практическими упражнениями, направленными на усвоение теоретических основ. Заучивание наизусть, различные состязания, декламации, диспуты и сочинения на заданную тему наверняка были одной из важных сторон занятий в классе – разумеется, наряду с домашними заданиями, которые должны были выполнять учащиеся. На занятиях в классе практиковались разбор предложений (technologia, то есть грамматический и синтаксический анализ частей предложения) и перевод текстов с простого языка на латынь, с древнегреческого на простой греческий, равно как и в обратном порядке, а также с церковнославянского и на церковнославянский – эти упражнения были известны у греков как exegesis (а также paraphrasis, metaphrasis и thematographia). Сохранившиеся источники четко свидетельствуют о значении, которое придавалось разбору предложений и exegesis как инструментам для изучения и применения правил грамматики, для ознакомления учащихся с сюжетами, почерпнутыми из библейских и античных текстов, и для внушения им этических и нравственных принципов. Как таковые, эти практики также дают представление о том, как проходили уроки в академии и какие упражнения задавались ученикам на дом, а также о некоторых педагогических методах, применявшихся Лихудами. Такие темы, как дружба, благотворительность, справедливость, гостеприимство, спасение, воздержание от пьянства, честность, преданность делу, настойчивость и любовь к знаниям занимали заметное место на уроках языка у обоих братьев, которые при случае недвусмысленно разъясняли мораль той или иной истории, чтобы донести ее до учеников. Так, к истории Ахилла и Патрокла они обращались для того, чтобы подчеркнуть значение дружбы. Известен случай, когда ученики Лихудов записывали историю о том, как царь Давид спрашивал у Бога, какие люди похожи на него, и получил ответ, что Богу наиболее угодны люди милосердные, гостеприимные и любящие своих соседей. Великодушие Александра Македонского по отношению к дочерям Дария противопоставлялось Хаму, насмехавшемуся над своим отцом. Помимо этого, польза поста сравнивалась с ущербом от пьянства и обжорства. Вечное богатство спасения объявлялось более благой целью, чем накопление земного богатства – временного и, следовательно, подверженного порче. Однако в качестве потенциального стимула также поднимались на щит уважение, почести и даже награды, которых учащиеся могли ожидать от властей (царей и патриарха) в случае успехов в учебе. Темой упражнений на уроках в школе могли быть даже текущие события, такие как походы против татар, и учащимся полагалось воздавать хвалы решению обоих царей (Ивана и Петра) пуститься в это предприятие. Чередование античных и библейских сюжетов отражало сочетание гуманистического и религиозного начал, характерное для занятий в академии. Вместе с тем частой темой этих упражнений служило разочарование учителей безразличием со стороны некоторых учеников, их невниманием к правилам и обманом, к которому они иногда прибегали. Ленивым ученикам порой даже грозили телесными наказаниями и предупреждали, что на них пожалуются патриарху; в других случаях учителя, наоборот, старались поощрять учеников, обещая доложить об их успехах патриарху и даже царям. Таким образом, эти источники могут играть роль зеркал, косвенно отражающих педагогические приемы обоих учителей, которые могли и похвалить, и публично пристыдить своих учеников, и рассматриваться как прямое указание на то, что в академии христианское обучение сочеталось с гуманистическим379. Непосредственные результаты этого обучения