А&В. Бабочка - Tais

лысиной. Холод, грязь, мерзотная слякоть, не прекращающиеся дожди. Погода шепчет: «пристрелись». Он отвел взгляд от окна и решил поразглядывать одноклассников. Все равно заняться нечем.

Парты расставлены в четыре ряда. На первых четырех партах сидит староста, миниатюрная короткостриженная девчушка, и ее «свита», ближайшие подружки-отличницы. Дэн сидит на третьей парте третьего ряда, что ближе к окну. Рядом по левую руку — тот бугай за два метра ростом. Спереди — низкий, но широкоплечий паренек с темной кожей, напоминающей жженую карамель. Новака нет — его пустая парта справа стоит. В классе есть еще одна пустая парта в первом ряду около двери, но кто ее хозяин Дэн не знал. Все остальные места заполнены пресными людьми, слишком уж они серые, одинаковые. Ходят в одинаковых модных шмотках, переговариваются идентичными модными фразами. Никого хоть немного примечательного он не заметил.

Взгляд уперся в «карамельного» парня спереди. Он перебрасывался записками с «пресным» парнем, который сидел по левую руку от него. Прилетела записка, приняв послание, паренёк коротко хихикнул, что-то накарябал на листочке и отправил обратно. И «пресный» повел себя так же. Туда-сюда метался сложенный в квадратик листок перед глазами Дэна. И чем больше он слышал смешков, тем сильнее разгоралось любопытство. Над чем они потешаются? Будь у него любое другое развлечение, вряд ли бы его это заинтересовало. Но на безрыбье и рак — рыба. Но ведь не выхватывать же у них этот листок прямо из рук. Спрашивать тоже как-то неудобно. Дэн цыкнул и, подперев рукой голову, продолжил наблюдать за мотающимся листочком. И как только он потерял всякую надежду узнать, что на нем, листок сам прилетел ему в руки. «Пресный» ошибся, кинул, когда его товарищ не был готов, попал в голову, листок отскочил и оказался на парте прямо перед носом Дэна. Раскрыв послание, он увидел, что на нем всего лишь были глупые карикатуры на педагогический состав. Но надо признать, парочка рисунков, правда, была забавной. Дэн тихонечко хохотнул, добавил свой вклад в сие творчество, изобразив страдающего ожирением директора с ослиными ушами, и вернул листок «карамельному» адресату. «Карамельный» сначала смутился, но листок взял, а увидев директора, отпустил смешок и закинул листок «пресному». И стал листок ходить уже по трём людям. «Карамельный» — «Пресному». «Пресный» — Дэну. Дэн — «Карамельному». Благодаря этому урок прошел не так мучительно.

А на перемене «Пресный» и «Карамельный» подошли к Дэну. Оба парня проявляли к нему добродушие, сразу представились. Пресного зовут Бастер Артур, а карамельного — Якуб Ли. Слово за слово и вот они уже его уболтали сходить вечером в бар. Дэн даже сам не понял, как это произошло.

У Ли голос был грубоватый, чересчур басистый, но с внешним видом он вполне сочетался. Выглядел он так же грубо. На лице особо выделялся нос — крупный, покатый, с горбинкой у переносицы. На голове волосы не длиннее чем дневная щетина Дэна, а одежда выглядела неопрятной — мятая, в некоторых местах с небольшими пятнами и слишком уж обтягивающая. Пуговицы на бедной рубашке еле-еле справлялись со своей задачей, прикрывая накаченную грудь обладателя.

Его товарищ Бастер был совершенно другим. Ни намека на спортивность, худой, высокий, с бледно-розовой кожей, одет просто, но аккуратно. Черты лица скучные, неинтересные. Тонкие губы полосочкой, некрупный прямой нос, зауженные европейские глаза серого цвета, пепельно-каштановые волосы стриженные полубоксом. Ничто не могло привлечь внимание. Все в нем от лица и одежды до голоса и повадок было обычным, до боли заурядным. Если бы не его выделяющийся, хоть и отрицательно, друг, то Дэннис бы вряд ли его вообще запомнил.

В баре было душно, пахло кальяном и дешевыми сигаретами. Попсовая музыка из колонок била по ушам, однако не могла заглушить шумную компанию за два столика от них. Освещение было отвратительное, в некоторых местах перегорели лампочки, и, судя по количеству таких мест, менять их абсолютно не собирались. Пластиковый стол, обклеенный дешевой пленкой с имитацией рисунка дерева, видимо, даже не протерли после прошлых посетителей — на нем красовались два пятна от кетчупа. Но Ли и Бастер сели за стол спокойно, совершенно не обратив внимание на беспорядок. Они были слишком заняты своей дискуссией, которая началась еще до входа в бар.

— Ты мне одно объясни, каким к черту ветром тебя туда занесло? — спросил Бастер у Ли.

— Да какая разница-то? Я ж тебе говорю, что увидел шедевр!

— Ты и искусство так же далеки как червяк и высшая математика. Как ты мог оказаться в театре? С качалкой перепутал?

— Смейся, смейся. А я, знаешь ли, проникся. Не думал, что такую забитую историю можно так искусно приобрести.

— Ты, наверно, хотел сказать, что такую избитую историю можно так искусно преподнести? — ехидно заметил Бастер.

— Да называй как хочешь. Суть ведь та же, — обиженно буркнул Ли.

— Проникся он. Я тебя знаю уже десять лет, и все это время ты поэзию от прозы не отличал. Вот какой, например, жанр у «Отелло»?

— А я знаю! Отелло — это тот чувак, что свою жену задушил.

Бастер не стал отвечать, а лишь приложил ладонь к своему лицу. Тут к ним подбежал официант, они сделали заказ. И как только официант их покинул, повисло молчание. Бастер какое-то время удрученно повздыхал, будто пытаясь сказать: «посмотри, что терпеть приходится», а потом сам же и нарушил молчание.

— Ты прости нас, — сказал он, обращаясь к Дэну. — Мы что-то заболтались и про тебя забыли совсем.

— Да все нормально. Мне даже любопытно стало. А это случайно не тот спектакль, что недавно ставили в театре неподалеку, с красоткой блондинкой?

— Он самый! — энергично ответил Ли. — Согласись она просто бомба?

— А-а, — протянул Бастер, не дав ответить Дэну. — Ну теперь то все ясно.

— Что тебе там ясно стало? — раздраженно сказал Ли.

— Все дело в той девушке. Сам спектакль ты не смотрел вообще. Только на девушку пялился.

— Нет!

— Да ну?

Люди со слабыми умственными способностями часто настолько просты, что не способны сколько-нибудь правдоподобно врать. Они перестают себя контролировать, глаза их начинают бегать, а волнение читается с удивительной легкостью. Ли был именно таким. И когда он понял, что погорел окончательно, обреченно сознался.

— Да, пялился.

— А на спектакль изначально тебя затащила другая девушка.

— А вот и нет! Ты ошиба…

— Мама? — перебив, спросил Бастер.

— … Да, — тихо проворчал Ли, чем вызвал у друга приступ хохота. — Да иди ты к черту! — злобно бросил он, отвернувшись, и принялся за свой виски-кола.

— Ну как? Подкатил? — задал вопрос Бастер, не спеша, отхлебнув