И не прервется род - Наталья Способина

меня сейчас в последнюю очередь. Если он хотел отвлечь меня от таинственного зова, то лучшего способа придумать не мог. Из головы вылетели все мысли до одной. Я еще пыталась вспомнить о своей обиде, но здесь и сейчас она тоже вдруг показалась несущественной. Я закрыла глаза, молясь про себя, чтобы Миролюб не обернулся.

– Прости, – пробормотал Альгидрас, ослабляя хватку и отстраняясь. – Я… Мне… нужно было.

Вот, значит, как? Ему нужно было… Я выпрямилась, чувствуя отголоски боли в мышцах, и отодвинулась от него настолько, насколько позволяло наше положение.

– Алвар, кто это был?

Алвар покачал головой и виновато улыбнулся:

– Прости, краса, но эту историю тебе должен поведать не я.

«Предатель!» – хотелось сказать мне. Впрочем, я тут же подумала, что себя и своего ненаглядного «брата» он как раз не предает. Мне отчаянно захотелось оказаться сейчас на лошади с Миролюбом. Я даже на секунду всерьез подумала попросить его об этом, но тут же одернула себя. Вряд ли, конечно, что-то случится, но, если вдруг я свалюсь с коня, а он не сможет меня удержать, он ни себе, ни мне этого никогда не простит. Мне не хотелось в очередной раз напоминать ему о его увечье.

Теперь я тратила все силы на то, чтобы не думать об Альгидрасе, сидевшем за моей спиной. Для начала я откинула прочь его ладонь со своего живота. Он не сделал попытки вернуть ее на прежнее место, а я вцепилась в гриву коня. Тому это, кажется, не понравилось, но мне было уже плевать. Если он нас сбросит, это будут проблемы Альгидраса. Его чувство собственного достоинства волновало меня меньше всего.

Окликнув Миролюба, я задала животрепещущий вопрос: долго ли нам ехать до Свири, на что получила обрадовавший меня ответ. Оказалось, что доберемся мы уже завтра. Этот путь действительно был короче даже при такой скорости передвижения. А еще Альгидрасу пришлось пустить коня вперед, чтобы поравняться с Миролюбом, так как дорога расширилась, а заставлять Миролюба все время оборачиваться, разговаривая со мной, было по меньшей мере невежливо. Теперь мы ехали рядом с княжичем, и я очень надеялась, что он видит, насколько далеко я сижу от Альгидраса и что совсем не обращаю на того внимания.

Миролюб неожиданно поведал, как однажды, еще подростком, ехал этим путем один и как на него напали лиходеи. Я ожидала, что он сейчас расскажет героическую историю о том, как в одиночку справился с восемью злодеями, и приготовилась сделать соответствующее лицо, чтобы он не усомнился в том, что я верю каждому слову. Но он снова меня удивил. Оказалось, что его ограбили и избили до полусмерти и наверняка убили бы, если бы в дело не вмешался Будимир, который тайком выехал из Каменицы за ним, потому что справедливо опасался отпускать самонадеянного княжича одного. Князю Любиму о той истории они так и не рассказали.

– Вы были друзьями? С Будимиром? – я задавала вопрос без привычной мысли, должна ли была Всемила знать об этом, потому что уже поняла, что если та и знала, то никогда не обсуждала это с Миролюбом.

Княжич помедлил с ответом, словно собираясь с мыслями, а потом произнес:

– Он был не другом, нет. Он был как отец. Он научил меня драться на мечах, метать кинжал. Он рассказал мне все, что знал об этом мире. Заставил поверить в то, что коль однорук, то это еще не конец.

– Прости, – пробормотала я. – Ты, наверное, по нему скучаешь.

Миролюб усмехнулся, и я вдруг осознала, что мы вообще-то не одни и то, что он мог бы сказать мне, он не может сказать при мужчинах.

– Я по тебе скучаю, ясно солнышко, когда не вижу, а по мертвым скучать – все одно что свою смерть приближать. Скоро со всеми и так свидимся.

Кажется, тему для разговора я выбрала не самую удачную. Пока я лихорадочно соображала, что бы еще сказать, чтобы сгладить впечатление от тягостной беседы, Альгидрас напрягся и вновь прижал меня к себе.

– Впереди отряд, – коротко сказал он.

Миролюб бросил на него взгляд и приказал:

– В чащу ее!

Не успела я опомниться, как Альгидрас спрыгнул с коня, стащил меня следом и утянул в гущу деревьев. Алвар, к седлу которого были привязаны поводья моей лошади, подхватил под уздцы коня Альгидраса и выпрямился в седле, точно готовился принимать бой. Миролюб неспешно вынул меч из ножен.

– А что, если в него выстрелят? – прошептала я, вглядываясь сквозь листву в силуэт Миролюба.

– Там Алвар. Он не позволит.

Альгидрас тоже говорил шепотом. Я повернулась к нему и посмотрела в упор:

– Кто нас звал?

Тот отвел взгляд от дороги и нехотя посмотрел на меня.

– Тебе не нужно это. Скоро все закончится. Завтра ты будешь в Свири…

– Завтра я опять буду умирать! Потому что там эта ваша Святыня, и…

– Не будешь, – перебил меня Альгидрас.

– Откуда ты знаешь?

– Поверь.

– Ты – последний человек в этом мире, которому я поверю!

По лицу хванца скользнула какая-то эмоция, но так быстро, что я не успела ее идентифицировать. Внезапно со стороны дороги раздались приветственные возгласы, смешавшиеся с топотом конских копыт и звяканьем оружия. Миролюб что-то громко говорил, и за всем этим гомоном я уловила голос, который очень хотела услышать последние несколько дней. Я вырвала руку из хватки Альгидраса и бросилась к дороге.

– Стой! – прошипел он вслед, но мне было плевать.

Отряд свирцев алел плащами. Воины, увидев меня, заговорили разом, а я смотрела лишь на могучую фигуру Радима. Тот резко обернулся и спрыгнул с седла. Миг – и я оказалась намертво прижатой к его широкой груди.

– Всемилка, родная моя, – прошептал он, уткнувшись мне в макушку, и я разревелась, крепко обхватив его за шею и царапая пальцы о край кольчуги.

Я ничего не могла с собой поделать. Я ревела от стыда перед ним за обман, от стыда за то, что произошло между мной и Альгидрасом, от того, как я обошлась с Добронегой, и оттого, что даже не попрощалась со Златой. Я оплакивала смерть Горислава и свою несостоявшуюся любовь и не могла остановиться. Вокруг переговаривались воины, ржали кони, позвякивала упряжь, а я все ревела и ревела, прижимаясь щекой к колючим звеньям кольчуги.

– Ну все, все, – наконец пробормотал Радим. – Все. Ты уже дома, считай. Никто больше не обидит.

За моей спиной что-то говорил Альгидрас, Радим ему отвечал, продолжая прижиматься щекой к моей макушке, а я понимала, что впервые за последние несколько дней чувствую себя в полной безопасности и что ни Миролюб, ни Альгидрас такого чувства защищенности мне никогда не подарят.

Когда я успокоилась и наконец посмотрела на Радима, то со сжавшимся сердцем поняла, что он эти дни пережил ничуть не лучше, чем мы. Под его глазами залегли круги, а на лице резко обозначились морщины. Он выглядел сейчас намного старше, чем в тот день, когда я впервые его увидела.

Радим взял меня за руку и повел за собой, держа коня под уздцы. Я с удовольствием шла пешком, чувствуя, как горячая мозолистая рука сжимает мои пальцы. В мозгу стучала мысль, что есть в этом мире человек, который меня не использует, а просто любит. Хоть бы это продлилось подольше!

Миролюб тоже спешился и оставил поводья прикрученными к седлу. Его конь послушно шел следом. Часть свирского отряда ускакала вперед готовить костер, часть пристроилась позади нас, охраняя. Альгидрас с Алваром были тоже где-то позади. Миролюб вкратце рассказывал о том, что с нами приключилось. Он начал с пожара в Каменице, потом рассказал про нападение на Алвара с Враном. Когда дошел черед до рассказа о лиходеях на дороге, я сильней сжала пальцы Радима, и он успокаивающе пожал мои в ответ.

– Беда, Миролюб, – негромко произнес Радим. – Почти вся дружина. Что ж ты этим путем поехал?

– Нам нужно было уехать быстро, Радим, – голос княжича звучал глухо. – Нас бы и на том пути ждали, только там бы мы до твоих земель неделю добирались.

Радим только вздохнул:

– Спасибо, что живой ее довез.

– Я слово давал.

– А сам хотел с воинами на дороге остаться, – встряла я. – Еле его Олег с дружинниками отговорили.

Миролюб