Собиратель Мостов - Ник Трейси

class="p1">Именно сюда с действующих солончаков пустыни летели габи-эмбрионы. Чёрными воздушными кляксами они влетали в многочисленные трубки над зеленой тиной, после чего попадали в общую трубу и направлялись в предродовые отделы.

Перед запуском процесса инкубации воздушный зародыш два дня пребывал в сепарационной камере. Служащие вуги в белых халатах через маленькое окошко в двери следили за его поведением. Наиболее активные получали статус вугов-рабочих. Пассивные причислялись к вугам-управленцам.

С момента обретения статуса малыши развивались по разным путям. Будущим вугам- управленцам давалось чуть больше знаний о метафизике мира габи. А детей, которых направили в русло пролетариата, учили тонкостям технического симбиоза габи-материи. Однако и те и другие до трёхлетнего возраста проходили единый курс обучения, где всем малышам прививались представления о Вселенной, места в ней габи и правила поведения в обществе.

Случилось так, что в 1972 году в инкубаторе №71 служащий предродового отдела допустил одну грубую ошибку. По оплошности, непростительной для вуга, он присвоил новорождённому Винсенту статус рабочего, хотя любой компетентный сотрудник родильни дал бы голову на отсечение, что и дураку понятно – тот эмбрион был будущим управленцем.

Никто не заметил ошибки. Винсент прилежно учился, делал домашние задания, играл с другими детьми. Однако в голове, чуть ли не с самого рождения, искрами проскакивали мысли, далекие от нормы.

Малыш рос и неправильных мыслей становилось всё больше. В то время, как детей учили тому, что монстры с шоссе 013 – это самые отвратительные в мире существа, которых только можно вообразить, Винсент подумывал о том, что, быть может, учителя чуточку преувеличивают. Воспитатели говорили о том, как почётно занять место сборщика деталей на конвейере по производству габилетов, а Винсент думал: скукота.

Деструктивные думы причиняли вугу ужасные страдания. Он боялся признаться в том, что не такой, как все, ведь за это могли присвоить статус «дефектный» и приговорить к ликвидации. В страхе перед смертью Винсент был не одинок.

Как и большинство разумных существ во Вселенной, вуги боялись смерти. Но умирали они не так, как люди. Срок их естественной жизни составлял ровно четыреста тридцать полных оборотов Земли вокруг Солнца. И поскольку болезней вуги не знали, то каждому было известно заранее, когда он (или она) умрёт.

К моменту, когда тело подходило к полному износу, вуга направляли в Отдел Завершения при сепарационном инкубаторе. Здесь его помещали в ящик стандартных размеров, на дне которого было несколько круглых отверстий. Когда крышка закрывалась, из отверстий снизу в тело втыкались заострённые трубки-шприцы, через которые габи-материя отсасывалась в общую трубу, а затем поступала в предродовой отдел сепарационного инкубатора.

Вся индивидуальная память вуга в ходе «отсоса» утрачивалась. Спустя несколько секунд эмбрион уже находился в герметичной камере инкубатора и вскоре вновь обрастал материей. Отдел завершения в быту назывался «отсосная».

В инкубаторах малышей держали до десятилетнего возраста. Когда наступал сей знаменательный день, на крышу болотной крепости садился длинный жёлтый габивоз, в который гуськом по трапу через люк поднимались уже сформированные дети-вуги, готовые вступить в ряды полезных горожан Габи-сити.

Первое, что они видели, были небоскребы-колыбельные, парящие высоко в ночном небе. Словно гигантские рождественские елки они горделиво возвышались над смердящими болотами, разбавляя мрак топей светом бесчисленных лампочек.

То, что дома Габи-сити левитируют над болотами, дети знали от учителей чуть ли не с самого рождения. Поэтому больше всего их впечатляли не многоквартирные колыбельные, а само пространство, которое странным образом выросло из пределов стен инкубатора.

Далее маленьких вугов, умилённых восторгом новой жизни, отправляли на габивозе в сияющий огнями небоскреб, в котором находился центр выдачи сертификатов на собственную жилплощадь. Над крышей парящего здания зеленым неоновым нимбом крутился торжественный слоган:

«Добро пожаловать в жизнь!»

Помимо статуса рабочего Винсент получил в собственность габилёт и право на жилплощаль в колыбельной. Ближайшие несколько сотен лет ему предстояло работать на заводе по производству деталей к габилетам. Эта должность для него считалась наиболее перспективной и знаменовала вершину карьеры. Учителя потратили целых десять лет, чтобы он с благодарностью к Семи Мудрецам, давшим жизнь всему сущему, занял почётное место в колонии габи.

Впрочем, по законам Габи-сити вуг обладал свободой выбора. Статус рабочего открывал многие другие возможности. Винсету разрешалось быть грузчиком, уборщиком, продавцом, мойщиком габилетов, и даже (после переквалификации) оператором 3-го разряда в сборочном цехе. Любая руководящая должность для него была закрыта. Кроме того, вугов-рабочих ни при каких условиях не брали работать СМИ, особенно на телевидение.

Последнее обстоятельство для дефектного Винсента обернулось настоящей пыткой. Истинная природа управленца взывала его быть в вечном окружении блеска, изыска и красоты. А ведь каждому вугу известно, что самые красивые габи-девушки работают в новостях.

Винсент страдал. Правда, не долго. Несколько ночей подряд он рыдал о невозможности личного счастья, а потом перестал. Как только вуг понял, что путь на экран закрыт, он взял телевизор с низкого столика, открыл окошко трейлера и выбросил его со 150-метровой высоты во влажные джунгли. Спустя пять минут ящик переваривался в желудке муаро – хищного болотного габи.

Как уже можно догадаться, Винсент вырос необычным вугом. В то время, как ровесники испытывали радость карьерного роста, получая назначение на руководящие должности в важных департаментах, сам он проделывал тайный, но верный, путь законченного маргинала.

Винсент научился презирать лоск и внешние атрибуты успеха. Одна мысль, что он мог стать таким, как все, вызывала тошноту и отвращение. Из-за страха ликвидации тайный социопат скрывал свою непохожесть на других. И больше всего на свете он боялся посетить сектор ноль. Ведь каждому вугу было известно, что Семь Мудрецов видят всех насквозь. А уж разглядеть его дефектность богам ничего не стоило.

Бунтарь в душе, Винсент презирал мир Габи-сити молча. Первые несколько лет он горбатился грузчиком в супермаркете: помогал разгружать золотые и серебряные слитки с грузовых габилетов, а затем расставлял товар по полкам. Золото и серебро продавалось не для вложения капитала. Благородные металлы были основной пищей всех вугов. Из слитков варили супы, металл крошили в салаты или ели в сыром виде, как горький шоколад.

Остекленные торговые центры Габи-сити по ночам сияли, как великолепные фантасмагорические грибы, в стволе которых бурлит двуногая жизнь. Винсент устроился в один из таких грузчиком главным образом из-за волшебных панорамных видов, которые открывались из прозрачных стен-витрин.

Порой он прижимался к стеклу и часами наблюдал за парящими колыбельными и за оранжевыми габимурами – естественным освещением болот, и за вереницей габилетов, снующих по необъятно широким улицам Габи-сити. Маргинальная испорченная натура тосковала по романтике, по тому, что в человеческой среде