Обретенная любовь - Гайя Алексия

было так стыдно за свою слабость. Его тогда волновало лишь то, что я вот-вот расплачусь. Это меня сильно утешало. Он с такой нежностью нашептывал мне слова поддержки… У меня было такое впечатление, словно видеть мои слезы для него хуже всего на свете.

Я опускаю голову, рассматривая колени и пытаясь незаметно прогнать ком, подкативший к горлу. Однако мои старания обречены на провал: меня душит не только ком, но и слезы. Тиг, мне тебя так не хватает… Не хватает его запаха, его взгляда, его голоса в конце концов. Он уже целую вечность не обнимал меня. От этого так сильно болит сердце – так зачем сдерживать слезы? Все равно они не отражают и сотой доли того, что происходит сейчас внутри. Так что, если им суждено пролиться – пусть будет так, я ведь не могу без конца все держать в себе. Одна слезинка срывается с ресниц и исчезает на ткани джинсов.

– Возьми, дорогая…

Я поднимаю голову, беру платок, который протягивает мне секретарь, и выдавливаю «спасибо».

– Все будет хорошо. Люди обо всем забудут, а этот молодой человек останется в тюрьме за то, что он с тобой сделал, – добавляет она, думая, что подбадривает меня.

Из моей раны торчит нож, и она нажимает на него еще сильнее. Я отрицательно качаю головой, скорее для себя, чем для нее. Как они все могут верить, что Тиг на такое способен? Неужели, кроме меня, никто не видит, какой он на самом деле?

Я открываю рот. Мне не хочется спорить с секретаршей, которую я всегда ценила, однако я не могу это так оставить. Хотя с сегодняшнего дня, надеюсь, я больше ничего никому с рук не спущу.

– Вам о чем-то говорит тот факт, что он… – начинаю я, но топот торопливых шагов прерывает меня на полуслове.

– Где он?

Мы обе вздрагиваем и оборачиваемся к двери. Кто-то яростно врывается в канцелярию. Я мгновенно узнаю этого человека: отец Софи. Что он тут делает? Я ведь не успела ничего сотворить с личиком его распутной доченьки. Дверь в кабинет отца тут же открывается, и в проеме появляется его бледное лицо.

– Эндрю, проходи, прошу тебя, – говорит он.

Папа мельком смотрит на меня, а я замечаю в его кабинете заплаканную Софи. Что здесь такое происходит?

– Как ты такое допускаешь, Дэниэл? – восклицает мистер Вуд.

– Давай обсудим это в моем кабинете, – настаивает отец, бросая на меня странный взгляд, словно оправдываясь.

Отец Софи обводит меня пренебрежительным надменным взглядом и исчезает за дверью.

– Ты как раз вовремя, посиди здесь, ладно? – просит меня отец перед тем, как закрыть за собой дверь.

– Хорошо.

Дверь закрывается. Секретарша, кажется, так же удивлена, как и я, поэтому очевидно: она вряд ли сможет мне что-либо объяснить. Проходит несколько минут. Я слышу крики, но слов не различить. Я должна подойти ближе к двери.

Секретарь опять спряталась за своей стойкой. Я молча встаю, но она все замечает: я спиной чувствую ее взгляд. Что могло случиться с Софи, что она так разревелась?

Я прислоняюсь ухом к двери и слышу папин голос, но все еще не могу понять, о чем речь. Одно ясно наверняка: обсуждение очень бурное.

– Я являюсь одним из самых щедрых спонсоров в родительском комитете! – вдруг вскрикивает отец Софи.

Папа реагирует молниеносно:

– Эндрю, у нас есть свои правила, и их нужно уважать. И, несмотря на то, что ты раз в год выписываешь нам чек, Софи никто не давал исключительных прав. Она распространяла газеты на территории лицея.

– И что с того? Не вижу в этом никаких нарушений, Дэниэл.

– А если этот парень невиновен? – парирует отец. – Это неприемлемо, чтобы такое распространяли здесь, пока ничего неизвестно наверняка.

Бах! Прямо в яблочко, уроды!

Больше я ничего не могу разобрать. Либо им больше нечем крыть, либо отец попал в цель. Я хмурюсь и начинаю нервничать: он напортачил. Софи общается с Джейсоном. Вдруг она расскажет ему, что у моего отца появились сомнения? Что он не поддерживает идею о виновности Тига? Я еще ближе прислоняюсь к двери, дабы убедиться в этом. Софи никогда не была особо сообразительной. Может, она ничего и не поняла? По крайней мере, я на это надеюсь.

– Елена? Что вы делаете?

Я вздрагиваю и встречаюсь взглядом с секретаршей.

– Я… ничего, – мямлю я, улыбаясь.

Не успеваю я договорить, как дверь распахивается, оставив меня балансировать на грани поимки с поличным. Прямо передо мной появляется широкая грудь Эндрю, отца Софи. Он сверлит меня взглядом. Папа поодаль делает то же самое. Только Софи смотрит в другую сторону. Я успеваю заметить, что она по-прежнему плачет, ее отец подает ей знак.

– Пойдем, Софи, скорее.

При звуке его голоса она вскакивает со своего места, и они оба выбегают из канцелярии.

Я оборачиваюсь к папе, он хмурится, и выражение его лица не предвещает ничего хорошего. Слышно, как Софи рыдает, и ее всхлипывания эхом отражаются в длинном коридоре.

– Входи, – говорит отец.

Я колеблюсь: у меня такое чувство, будто меня сейчас сожгут заживо. Возможно, мне бы лучше стоило развернуться и сбежать, плюнув на все оставшиеся занятия.

– Елена, пожалуйста, – настаивает папа.

Сейчас передо мной директор Дэниэл Хиллз, а не мой папа. Я отвожу взгляд, как и всякий раз, когда напряжение между нами нарастает, и вхожу в кабинет. Он тихонько закрывает за мной дверь.

Я сажусь на первый попавшийся стул, а он обходит свой стол. Открыв окно, он усаживается напротив меня. Отец прочищает горло. Зачем так нагнетать?

Я нервно тереблю пальцами, соскребая кутикулу вокруг ногтей, и непроизвольно трясу ногой. Он вообще собирается говорить? Я ведь так долго не выдержу.

– Я уже все обсудил с твоей матерью, и она согласилась со мной, – наконец произносит он.

Я замираю. О чем он сейчас? Увидев мое удивление, он громко сглатывает и откашливается. Обстановка очень напряженная, но я вдруг начинаю хихикать. Сначала он делает вид, что обиделся, или что-то в этом роде, а потом подхватывает мое настроение.

– Хватит издеваться над отцом, это нехорошо, – говорит он.

Я успокаиваюсь, напряжение внезапно спадает. Папа выпрямляется и открывает ящик. Он вытаскивает оттуда пачку сигарет. Я должна бы удивиться, ведь он бросил курить больше года назад, но я знаю, как они с Тигом проводили субботние вечера в его кабинете – явно не за распитием чая. Честно признаться, наверно, один только Чев не в курсе, что мой парень и мой отец – просто два хиппи. Чиркает зажигалка, и запах сигаретного дыма расплывается в воздухе.

– Я угощу тебя