Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать - Шерри Тёркл

Если сообщения пунктиром проходят по живой беседе, значит ли это, что они сделали беседу более открытой или же, напротив, нарушили ее ход? Джеймс полагает, что беседа становится более “расслабленной”. Бри объясняет свою потребность в дополнительном канале коммуникации тем, что ей не хватает навыков “общения лицом к лицу”.

Я вспоминаю о Бри, обращаясь к первым годам смартфона и к тому, как его стали воспринимать в качестве альтернативы беседе. Я вспоминаю вечеринку в 2008 году, где отмечалось пятнадцатилетие одной девочки: присутствующие совсем мало общались между собой, собирались в небольшие группы, причем порой они вместе смотрели на экраны телефонов. Некоторые гости стояли в одиночестве, углубившись в электронную переписку. Кто-то фотографировал себя и своих друзей. Люди группировались вокруг стола с угощением и делали снимки еды. Пятнадцать лет – трудный возраст для живого общения с противоположным полом. В этой ситуации телефоны выступали в качестве желанной альтернативы беседе.

До появления смартфонов вечеринка в честь дня рождения зачастую состояла из долгих пауз, неловкого блуждания вокруг да около и ряда коротких разговоров с представителями противоположного пола. Эти разговоры могли быть довольно неуклюжими. Но когда они все-таки случались, то становились весьма важным этапом развития личности. Благодаря этим живым разговорам, пятнадцатилетние могли обрести уверенность в себе, свойственную шестнадцатилетним. Глаза, опущенные на экран, лишают подростков подготовки, необходимой для коммуникации.

Социальные предпочтения Эми (в 2008 году она училась в выпускном классе школы) помогают объяснить паузы, возникающие на праздничной вечеринке, где гости-тинейджеры не в силах оторваться от Facebook. Эми почти не разговаривает с юношами в школе или на вечеринке, но мчится домой, чтобы пообщаться с ними в сети. Там, по словам Эми, можно “перевести дыхание”, отдохнуть и хорошенько обдумать свое послание, прежде чем его отправить. Разговор лицом к лицу может выйти из-под контроля, иссякнуть или зайти в тупик. А в сети у Эми возникает шанс вести беседу в озорном ключе.

Учитывая возможность появления такого беспокойства, во время общения с юношей лицом к лицу девушка старается побыстрее с ним поговорить и убедить его как можно скорее перейти в онлайн.

К тому моменту, когда Эми перешла в выпускной класс школы, в культуре произошли изменения, благодаря которым стало проще справляться с упомянутыми тревогами. По сути дела, общественные нравы в отношении мобильных телефонов подтолкнули к сетевой коммуникации многих людей, находящихся в дружеских отношениях, а не только в ситуации, готовой перерасти в роман. “Зафренживание” и групповые чаты в Facebook – первые шаги к созданию группы в сети, воспринимаемой как ваша личная компания, как семья, состоящая из друзей, всегда готовых откликнуться.

Друзья как семья

В 2008 году я общаюсь с Роной, ученицей выпускного класса школы. Едва начав пользоваться Facebook, девушка рассказала мне о значении соцсети в ее жизни: “Друзья все больше напоминают семью, и хочется беседовать с ними в расслабленном состоянии”. Выясняется, что под “расслабленным состоянием” Рона подразумевает нечто конкретное – возможность незамедлительно связаться с друзьями и столь же быстро получить ответ. Появляются новые обычаи: теперь дети чувствуют, что должны всегда быть на связи с друзьями. В 2008-м выполнение домашнего задания, по словам Роны, выглядит так: “Ноутбук открыт, под рукой телефон Sidekick, и каждые пять минут я проверяю, не написал ли мне кто-нибудь”. Девушка знает правила: “Если кто-то посылает мне сообщение на Facebook, я должна… Я чувствую, что обязана его открыть и ответить отправителю, если он все еще в сети”.

А вот на телефонные звонки, в отличие от сообщений, откликаться вовсе не обязательно. По словам Роны, когда она звонит лучшей подруге, та отвечает сообщением. Девушка относится к этому с пониманием. Звонки “ставят в затруднительное положение”. Обмен сообщениями дает больше возможностей говорить правильные вещи и поступать правильно. Если “вы сделаете что-то не так, то сможете тут же исправить положение”. Я прошу Рону еще раз объяснить эту ситуацию, чтобы убедиться, что я правильно поняла. Разве телефон не лучший способ прямо сейчас поговорить с человеком, чтобы устранить недопонимание?

“Вообще-то нет”, – утверждает девушка. Телефонный звонок проходит в режиме реального времени, а, с точки зрения Роны, реальное время – территория неловкости. Опять-таки, расслабленного состояния можно достичь, когда есть возможность отвечать быстро, но при этом редактировать свои сообщения. Телефон – недостаточно безопасное место, чтобы “откровенничать с кем-то о своих чувствах”.

Для этого есть Facebook и мессенджеры. Именно здесь можно делиться своими мыслями и чувствами в процессе. Но лучше всего это удается, когда есть возможность редактировать свои послания, поскольку многие предпочитают делиться с друзьями тем, что находят приемлемым. Кроме того, молодые люди рассчитывают, что их друзья находятся в доступе, чтобы быстро отреагировать на сообщения. Молодые люди и вправду полагаются на это, поскольку именно общение в интернете позволяет им ощущать, что они существуют.

Вот только теперь Рона, привыкшая к общению в сети, испытывает страх, когда ей предстоит выйти к людям живьем “с открытым забралом”, без предварительной саморедактуры. По словам девушки, в личном общении “можно сделать нечто такое, что не понравится вашему собеседнику… а еще вы боитесь выглядеть глупо – по той или иной причине”.

Если принять во внимание вышесказанное, то комментарий Тревора о смерти беседы в тот год, когда он учился на последнем курсе университета, уже не покажется таким легкомысленным. Из моих разговоров со старшеклассниками и студентами в 2008–2010 гг. становится ясно: по мнению респондентов, перетягивание каната, присущее беседе “в реальном времени”, делает нас уязвимыми “без необходимости”. К тому же это сопряжено с техническими трудностями. Общаясь с друзьями лицом к лицу, люди также стремятся поглядывать в телефон, отправляя сообщения этим же самым друзьям и другим людям. Такой параллельный набор обязательств почти не оставляет возможности беседовать “в реальном времени”.