Выжившая. Дневник девушки из Варшавского гетто - Мириам Ваттенберг

Расправы вызвали еще большее сопротивление лидеров подполья. Нелегальные газеты множатся, и некоторые из них доходят до нас даже сюда, в Павяк. Они полны хороших репортажей с фронтов. Союзники побеждают в Египте, а русские теснят врага у Москвы. Листовки объясняют смысл депортаций и рассказывают о судьбе депортированных евреев. Население призывают к сопротивлению с оружием в руках, предостерегают от пораженческих настроений, от мысли, что мы совершенно беспомощны перед нацистами. «Давайте умрем как люди, а не как овцы», – заканчивается одно из воззваний в газете под названием «К оружию!».

Ситуация несколько улучшилась в последние дни августа, и некоторые люди стали с оптимизмом смотреть в будущее. Но это было лишь затишье перед бурей. 3 и 4 сентября немцы начали блокировать организованные общиной мастерские. Элитная гвардия в сопровождении литовцев и украинцев зашла в цеха и забрала из каждого по несколько десятков человек, утверждая, что им нужны квалифицированные рабочие. Этих рабочих, насчитывавших более тысячи человек, вывели на улицу Ставки и депортировали в лагерь в Треблинке.

Сейчас всем известно, что большинство депортированных отправляют в Треблинку, где их убивают с помощью машин, которые немцы тестируют в военных целях. Но подробностей никто не знает.

5 сентября были блокированы немецкие заводы Тебенса и Галльмана, выслали значительное число ра-бочих.

В воскресенье, 6 сентября, еврейская полиция получила приказ готовиться к новой кампании. Это последовало за объявлением, опубликованным общиной от имени Комиссии по переселению, согласно которому все оставшиеся жители Большого гетто (в пределах улиц Смоча, Геся, Заменгоф, Щесливая и Парижской площади) должны были явиться 5 сентября для регистрации. Текст, напечатанный на немецком и польском языках, содержал предупреждение о том, что каждый должен принести еду на два дня и что квартиры нельзя оставлять запертыми. «Не явившиеся вовремя будут расстреляны» – так заканчивался приказ.

Территория, определенная в приказе, была обнесена колючей проволокой и толстой веревкой. На самом деле она стала расширенной Умшлагплац. Регистрация началась в одиннадцать утра и продолжалась целую неделю, до субботы 12 сентября.

Целью этой регистрации было выследить тех, кто скрывался, а также жен, детей и родителей евреев, все еще работающих на фабриках гетто. Большое количество людей забаррикадировались в своих квартирах, предпочтя умереть дома, а не в лагерях.

Целые подразделения элитной гвардии и литовцев входили в квартиры в районе, подлежащем регистрации, и расстреливали всех, кого встречали там. Несколько евреев замуровались в подвалах, предварительно спрятав там продукты и воду. Под улицами гетто проложены длинные туннели. Там сейчас настоящее подземное гетто. Многие прятались в разбомбленных домах, надеясь, что немцам не придет в голову обыскивать развалины. Стрельба продолжалась целую неделю. За это время в Треблинку было доставлено более 50 000 мужчин, женщин и детей.

Еврейская полиция теперь занимает целый квартал на улицах Островская и Волынская. Всем полицейским-евреям и их семьям было приказано покинуть прежние квартиры в разных кварталах гетто и занять опустевшие и разграбленные квартиры депортированных. Очевидно, немцы хотят, чтобы еврейская полиция была сосредоточена в одном месте. Ходят слухи, что численность еврейской полиции вскоре будет сильно сокращена.

Уже несколько дней мы не получаем никаких известий от дяди Аби, хотя он теперь живет совсем недалеко от нас: от Павяка до улицы Волынская всего несколько шагов; Эдзя больше не работает в бывшем детском доме. Интересно, что с ними случилось?

Глава XIV

Конец еврейской полиции

22 сентября, 1942

Вчера был День Искупления, и в этот священный день нацисты по своему обыкновению решили блокировать улицы Островская и Волынская. Из 2500 полицейских для продолжения службы выделили 380, а еще более 2000 были депортированы вместе с семьями.

Нам показалось знаменательным, что в этот день Варшаву бомбила советская авиация, причем с большей силой, чем когда-либо прежде.

В помещении, занимаемом мужчинами, организовали временную синагогу. Мы поставили своих часовых, которые сменялись каждые четверть часа и должны были предупредить нас, если нагрянут нацисты. Но никто не пришел. Женщины молились вместе с мужчинами. Мадам Ш., жена великого раввина Варшавы, стояла возле импровизированного алтаря и проникновенно молилась. Время от времени она заламывала руки, и я видела, как ее глаза наполнялись слезами. Потом вдруг она начала громко рыдать, и все присутствующие заплакали вместе с ней.

На столике, покрытом белой скатертью, на оловянном блюдечке, перевернутом вверх дном, стояли две свечи. Лишь немногие из мужчин носили талиты, но и остальные молились от всего сердца. Сначала мы слышали слова, произносимые кантором, но вскоре все потонуло в причитаниях и рыданиях. Мы разошлись по комнатам в восемь часов, когда пришел охранник, чтобы запереть нас на ночь.

Посреди молитв я вдруг услышала шум стрельбы и непрерывные отчаянные крики. Было одиннадцать часов, и фашисты только что начали блокаду квартала, занимаемого полицейскими и их семьями. Я подумал о дяде Аби и его жене. Вдруг кто-то заметил, что из церкви напротив наших окон вырывается пламя. Через некоторое время на место прибыли несколько машин с пожарными, и огонь потушили.

К ночи мы видели пожары в нескольких местах города, а потом вдруг завыли заводские сирены, возвещая о приближающемся воздушном налете. Вскоре донесся шум выстрелов и взрывов бомб. Мы давно не слышали взрывов такой силы. Густую тьму над городом разорвали ракеты. В воздухе взорвались сотни бомб. Мы с мамой и Энн прижались друг к другу и тряслись вместе со всем зданием тюрьмы. Нам казалось, что летчики целятся в тюрьму, и мы отчетливо слышали, как падали бомбы на прилегающих улицах: Новолипье, Новолипки, Налевки, Геся. Одна бомба упала во дворе тюрьмы, совсем недалеко от нашего здания, и ее взрыв так сильно сотряс стены, что на мгновение нам показалось, что они вот-вот рухнут.

Я думала, как ужасно быть убитой здесь бомбой врагов Гитлера, но в то же время я не могла сдержать своего удовлетворения, потому что нацистов бомбили в тот самый день, когда они устроили охоту на евреев.

Бомбардировка продолжалась всю ночь. Постоянно прибывали очередные самолеты с новыми партиями бомб. Отбой прозвучал только в пять утра.

Газета «Нови Курьер Варшавский» напечатала сегодня лишь несколько строк об этом воздушном налете. Эта нацистская газета утверждает, что военные объекты не пострадали. Но мы узнали, что на самом деле многие военные объекты были полностью уничтожены. В гетто были разрушены здание суда на улице Лешно и больница, снесен ряд домов вокруг Павяка, но большая часть бомб упала на аэродромы вокруг Варшавы и на главный железнодорожный вокзал.

29