Карантин - Кэти Чикателли-Куц

Как раз в этот момент распахивается дверь, и в комнату входит медсестра, чтобы взять анализы. Она идет на сторону Флоры и зовет ее.

Но Флора все еще смотрит на меня.

Сестра переходит на мою половину.

– Вот вы где. – Она закатывает глаза. – Дайте мне взять анализы.

Она измеряет Флоре температуру, давление и пульс, и, хотя я знаю, что Флора поправилась, все же задерживаю дыхание, пока у нее во рту термометр. Сестра не говорит нам результат, так что я спрашиваю:

– Ну и как?

Она снова закатывает глаза.

– Нормально, как и последние шесть дней.

– Просто хотел убедиться, – оправдываюсь.

– Ну спасибо, доктор, – отрезает та. – Какой-то тинейджер будет проверять мою работу.

– Он не имел в виду ничего такого, – примирительно говорит Флора. – Никто из нас не справился бы с вашей работой. Я была слишком больна, чтоб сказать это раньше, но спасибо, что заботились обо мне.

Сестра изучает лицо Флоры, ожидая подвоха, но, когда ничего такого не следует, грубовато отвечает:

– Не за что. Рада, что ты чувствуешь себя лучше.

– Спасибо, – повторяет Флора.

Сестра проверяет мои показатели и, закончив, идет к выходу, потом оборачивается и говорит:

– Твоя температура тоже в норме.

Она не ждет нашего ответа и уходит.

– Было мило с твоей стороны, – говорю Флоре.

Она пожимает плечами.

– Это правда. Я не смогла бы выполнять ее работу. Многие не смогли бы. Многие врачи не в состоянии выполнять ее работу.

– Полагаю, я просто не задумывался, каково ей. Тут столько этих врачей и сестер, что порой забываешь: у них есть своя жизнь за пределами больницы, они существуют вне этих коридоров. Звучит глупо.

– Вовсе нет, – отвечает Флора. – Я понимаю.

– Правда? Ты поблагодарила ее. А мне даже не приходило в голову. Хотя, опять же, ты – Флора.

– Что это значит? – Она пытается смотреть грозно, но очаровательно морщит нос, и я смеюсь.

И прямо как в прошлый раз, она пытается выглядеть еще злей, но нос всего лишь морщится сильнее, и она становится еще более очаровательной, что не помогает мне успокоиться.

– Отлично, теперь он еще и смеется надо мной, – говорит Флора, но тоже весело. Мы смеемся вместе, как будто всегда смеялись вот так, вдвоем. И почему-то после того, через что мы прошли, кажется, будто мы действительно всегда были вдвоем.

И я не хотел бы пройти через это ни с кем другим. Лишь вернувшись в койку, понимаю, что мы ни разу не вспомнили ни о хештеге, ни о видео, которое собирались снять, ни о Келси.

Ни разу.

Когда распахиваю глаза, первым делом думаю, что нужно снять видео. «Я должна Оливеру», – напоминаю себе. После обычной череды утренних визитов пишу ему: «Давай сделаем видео, сосед».

Он распахивает штору и улыбается, прохладные, как бриз, глаза сверкают. Он, вероятно, очень рад возможности раз и навсегда разъяснить всем и каждому, что мы – всего лишь соседи по палате.

– Я готов!

– Отлично! – отвечаю. – Начинай.

– Я думал, оператором будешь ты. – Встревоженно смотрит он.

– Точно, – я вздыхаю. – И директором. И хореографом. И критиком. И монтажером.

– Мне кажется, вполне справедливо. Ты создатель хештега и автор руководства, ведь так?

– Да, но ты – мой ученик. Считай это своим первым тестом!

– Да ты даже не предоставила мне возможности отрепетировать!

– Но так даже лучше. Более естественно. Непринужденно. Пусть все течет само, Оливер!

– Что течет?

– Твой креативный гений! – Жестом обвожу палату. – Можно показать потрясающий вид парковки за окном. – Взмахиваю рукой в другую сторону. – А тут у нас панорама коридора, где можно наблюдать за приближающимися гостями.

Оливер снимает меня на видео.

– Не забудь о нашей индивидуальной шторе, – говорю, указывая на нее. – Отсутствие звукоизоляции она компенсирует красотой, тебе не кажется?

Он кивает.

– Погоди, тебе что, нужна звукоизоляция?

– Один из нас храпит, – отвечаю театральным шепотом.

Оливер выглядит пораженно.

– Тебе стоит проверить носоглотку, благо мы в больнице, – продолжаю. – С нашей шикарной шторой прекрасно сочетается люксовое постельное белье, которое вы можете видеть на незастеленной койке Оливера.

Оливер быстро нацеливает телефон на свою койку, но тут же поднимает его.

– Эй! Это должно было оставаться в тайне! – Но он улыбается, а мое лицо уже болит от улыбки. Он направляет телефон на мою койку – Эта кровать вообще не настоящая!

– Уверена, нельзя подделать заправленную постель, Оливер.

– Я про то, что на самом деле ты не заправляешь свою постель так! Ты сделала это специально для видео. Хотя ладно, на самом деле ее кровать всегда так выглядит.

Он все еще держит телефон, снимая мою постель, но одновременно набрасывает простынь на свою.

– Вот! Так-то лучше. – Он снова направляет телефон на свою кровать, которая теперь в полном беспорядке.

Я разражаюсь смехом, Оливер присоединяется.

– Как думаешь, что еще захотят увидеть люди? – спрашивает он, разворачиваясь ко мне.

– Ну, если допустить, что кто-нибудь еще смотрит видео, думаю, нам лучше остановиться, пока мы в ударе.

– Резонно, – говорит Оливер. – Окей. Заканчиваю. Соседи. Карантинейджеры. – Он наводит телефон на меня, все еще записывая. – Тебе, наверное, тоже стоит что-то сказать.

– Что сказать?

– Я думал, ты – директор?

– А я думала, ты!

Он переворачивает телефон, переключаясь на себя.

– Флора говорит «пока». И спасибо за просмотр. Карантинейджеры заканчивают трансляцию.

– Ты уже сказал это! – говорю как раз тогда, когда он останавливает запись.

– Сказал что?

– Что трансляция заканчивается.

– О, так нам нужно снять все заново? – в глазах у него пляшут бесята.

– Уж точно нет!

– Тогда ладно. Выложу это. – Он стукает пальцем по экрану.

– Спасибо. Все забудут о существовании Флоривера.

– Точно, – говорит он, глядя на меня.

– Точно.

Через несколько секунд он добавляет:

– Спасибо. Это была хорошая идея.