Карантин - Кэти Чикателли-Куц

– Точно. Глупо.

– Совершенно глупо!

– Точно, – повторяю я. – Итак, какое видео?

– О, это я должна придумать? – и она улыбается.

– Да, разве не ты менеджер тегов?

Флора морщит на нос, я смеюсь, и это злит ее еще больше, отчего нос морщится сильнее. Ужасно хочется сказать ей, как это мило.

– Я рада, что ты так серьезно к этому относишься, Оливер, – говорит она, но затем снова улыбается: – Ну, поскольку мы – соседи, почему бы не снять видео, показывающее нашу палату?

– Глубокомысленно.

– Эй, что-то я не слышу от тебя идей получше! Ладно, можем сделать это завтра. Уверена: тебе нужно написать или позвонить Келси. В конце концов, у вас шестнадцатидневный юбилей.

– Ты слышала? – спрашиваю, вдруг чувствуя смущение. Флора ухмыляется мне, и я добавляю: – В руководстве сказано «слушать», а не «подслушивать».

Она отвечает:

– Туше, – задергивает штору и смеется на своей стороне палаты. Я касаюсь ноги там, где была нога Флоры, все еще чувствуя ее тепло.

Может, притвориться больной во время визита папы и Голди? Столько всего зависло в воздухе, я столько хочу сказать, а мы разговариваем о всяких глупостях вроде тако и сока. Не то чтобы я жаждала откровений с Голди. Хоть моя мама сказала, что Голди не такая уж и ужасная, это не значит, что мне внезапно стало с ней уютно и захотелось обнажить душу.

Так что я удивлена, когда отец приходит навестить меня один.

– Где Голди? – спрашиваю.

– Она подумала, что нам не помешает немного времени наедине.

– Наедине? Почему?

– Ей кажется, что мы недостаточно общаемся при ней. Она хочет побыть с тобой подольше, но знает, что нам необходимо и личное время.

– О, и ты снова последовал ее совету? Делаешь все, что она хочет? Иначе пришла бы она, а ты бы избегал встреч со мной.

– Флора, не груби, – папа выглядит обиженным.

Я наконец взрываюсь.

– Просто не понимаю, почему ты не пригласил меня в гости!

– О чем ты?

– Потребовались две разные женщины, чтобы заставить тебя пригласить к себе собственную дочь. И одна из них – женщина, которая мне даже не нравится. Не нравилась. Не знаю.

– Так твоя мама рассказала тебе?

– Конечно, рассказала!

– Это сложно объяснить, – говорит он.

– Но попробуй, – бросаю вызов, – я пробуду тут еще восемь дней. Думаю, за это время удастся постичь эту квантовую физику.

Папа надувает щеки, выдыхая.

– Полагаю, я боялся.

– Боялся? Чего?

– Твоего разочарования.

– С чего бы мне разочаровываться?

Папа вновь вздыхает.

– Я подвел тебя, Флора. Подвел твою маму. Я принес обеты перед семьей и друзьями и нарушил их. Подвел сам себя.

– Как ты нас подвел?

– Надо было сильнее стараться, отдавать семье всего себя.

– Думаешь? – спрашиваю саркастично.

Папа печально качает головой.

– Извини за ту боль, что причинил тебе.

– Ну да, женитьба на сексуальной блондинке вдвое младше тебя, конечно, многое исправила.

Папа бросает на меня резкий взгляд.

– Она – твоя мачеха и любит тебя. Знаю, как ты на это смотришь, но дай ей шанс. Ты еще увидишь, какое большое у нее сердце.

– У нее не только сердце большое, – бормочу я.

– Что, Флора?

– Ничего.

– Как бы там ни было, я боялся тебя разочаровать. Все это казалось таким клише, таким стереотипом. Я постоянно вижу мужчин вроде меня с молодыми женами в нашем районе и понимаю, как жалко мы выглядим. Но прошу, поверь мне: Голди другая. Она любит тебя. Ты представить себе не можешь, как мне было тяжело.

– Тебе? Богом клянусь, если еще хоть кто-то скажет мне, как ему тяжело, я сорвусь.

– Извини, Флора. Я все же отец… все еще твой отец… и я все еще могу беспокоиться.

– Ты беспокоился? Сомневаюсь, – отвечаю с жаром.

– Конечно, беспокоился.

– Ну, ты мой «все же отец», который едва написал пару строк за время карантина. Я получала сообщения от Голди чаще, чем от собственного отца!

– Я не хотел тебя нагружать и думал, что если Голди взялась поддерживать связь с тобой, то это вас сблизит.

– Как здорово, что ты так ценишь нужды Голди. – Внезапно осознаю, насколько громко разговариваю и как тихо на стороне Оливера. Они с Келси оба, вероятно, уткнулись в телефоны, но все же готова поспорить: Келси прислушивается к каждому слову и все впитывает. Если она запишет что-нибудь о моей личной жизни и разместит это в сети…

– Все в порядке, пап, – говорю резко.

– Да? – Он смотрит растерянно.

– Да, типа того. Может, поговорим об этом позже? – Показываю на штору у койки, и папа растерянно поворачивается.

– Позже – это перед тем, как ты вернешься в Бруклин?

– Ага, наверное. Уже совсем скоро.

– Да тут ждать еще больше недели.

– Знаю, – отвечаю нетерпеливо. – А пока, пап, просто…

Он смотрит на меня с надеждой. Я устала злиться на него, на Голди, на мир. Лучше уж я попытаюсь как можно лучше провести с ним время на карантине.

– Забыла, что хотела сказать.

И, вероятно, это к лучшему.

Келси пялится в штору меж нашими койками, слушая, как Флора разговаривает с отцом, и выглядит так, будто хочет закинуть попкорн в микроволновку.

– Ну, я тут думал про Кони-Айленд, – говорю громко, но бесполезно: она не в силах отвлечься.

– Думаю, может, она нам завидует, – шепчет Келси.

В ужасе смотрю на нее, прижимая палец к губам, чтобы она замолчала.

– Не думаю. То есть я знаю, что это не так.

– Как скажешь, – отвечает Келси, не отводя взгляда от шторы.

– Так и есть! – Встаю с койки. – Почему ты считаешь иначе?

– Видимо, она очень злится на отца и мачеху. Тебе не кажется, что так она сливает гнев, направленный на тебя и меня? Завидует, что мы счастливы, и вымещает это на них?

– О чем ты вообще говоришь?

– Не знаю, просто подумала. Кто-то из моих друзей так предположил.

– Из друзей или из подписчиков в социальных сетях?

– А разве это не одно и то же?