Легенда об Эльфийской Погибели - Александра Рау

Верные слуги короны отпустили бывшего члена совета, и тот продолжал бормотать оскорбления до тех пор, пока его голос не затерялся в мелодии звуков замка.

– Это все? – спросила я, и каждый, кто был в комнате, решительно покачал головой. – Что ж, похвально. В таком случае следующий пункт. Необходимо подобрать и законодательно утвердить термин для тех, чьи родители являются представителями разных народов. «Полукровка» звучит несколько… уничижительно.

– Чем же не подходит «друид»? – поинтересовалась госпожа Ботрайд. – Всех придворных… друидов мы называли именно так.

– Не все дети смешанной крови являются друидами, – возразила Филаурель. – Так мы зовем лишь тех, кто обладает магией и активно ей пользуется. В остальных магия, быть может, и спит, но так никогда и не просыпается.

Аурелия понимающе кивнула и глубоко задумалась.

– Полагаю, предпочтительнее будет избрать термин, берущий истоки в эльфийском языке? – обратилась я к союзникам.

– У меня есть вариант.

Голос самого молодого представителя эльфийской делегации – и самого беспечного на вид – прозвучал серьезно и весомо, хоть он и не сказал ничего существенного. Азаани измучила Индиса приготовлениями к собственной смерти, на долгое время лишив привычной легкости и веселости, но все же отлично справилась с задачей; он не терялся среди опытных членов совета, и его взгляд, как мне казалось, был самым осознанным и внимательным.

– Мы слушаем.

– Alyth. Дитя гармонии или, если пожелаете, гармоничное дитя, – предложил Индис. – Это же логично, разве не так? Ребенок берет от родителей лучшее, являя собой гармоничный союз их качеств.

Филаурель тепло улыбнулась, погладив эльфа по волосам, как будто бы он был тем самым ребенком, о котором только что говорил. Тоска по королеве леса осталась в их сердцах кровоточащей раной.

– Чудесный вариант.

– Значит, али‘т, – подытожила я, поворачиваясь к мужчине, старательно ведущему конспект собрания. Его пальцы так крепко сжимали перо, что побелели, а губы от напряжения превратились в тонкую бледную нить. Почему-то мне показалось, что стоит задать вопрос именно ему. – Кто занимается написанием и распространением указов?

Мужчина поднял голову и уставился на меня как на умалишенную. Я испытала некоторую неловкость, но не подала виду и терпеливо ждала ответа, пока откуда-то из-за спины не раздались два звучащих в унисон голоса.

– Мы, ваше высочество!

В спешке залетев в зал, я не заметила, что в дальней его части стоял еще один стол. Там двое пожилых мужчин корпели над какой-то книгой. Не скрывая интереса, я подошла к ним; в лице одного из писарей я ясно узнала ворчливого библиотекаря, часто выгонявшего меня в детстве из царства поэзии и прозы, если я засиживалась в нем до поздней ночи. Фолиант, занимавший значительную часть скромного стола, сильно пах пылью; кожа на его корешке потрескалась, и мне нестерпимо захотелось увидеть обложку. Библиотекарь считал мое желание и приподнял книгу полностью, чтобы не смазать свеженанесенные чернила.

– 13 войн? – изумилась я. – Разве их не 12?

– Неделю назад ее вел… госпожа Минерва приказала нам исправить цифру на обложке и начать описывать события последних месяцев, – оправдался второй, незнакомый мне мужчина. – Магистр похвалил мои навыки, и меня доставили из самого Куориана ради этой ответственной миссии.

Большое видится на расстоянии, великое – сквозь время, и лишь моя сестра могла определить грандиозность битвы, которую еще не выиграла.

– В ее стиле, – хмыкнула я.

Островитянин чуть расслабился, поняв, что гнева с моей стороны не последует, и продолжил говорить очень быстро, будто желая поскорее отчитаться и сбежать.

– Разумеется, мы избавились от всех страниц, воспевающих вашу сестру, и пишем новую историю, повествующую о силе любви, спасшей и подружившей два соседствующих народа.

Я почувствовала, как начали гореть мои щеки, и потому, одобрительно кивнув, быстро отошла. Государственные дела были лишены романтики, а значит, как я полагала, должны были вскоре прогнать из головы неугодные мысли. Сэр Фалкирк нетерпеливо ерзал на стуле, заставляя тот страдальчески поскрипывать.

– Ваше высочество, – начал он дрожащим голосом. – Любая война истощает казну, и эта не стала исключением. Нам необходимо принять несколько решений относительно повышения налогов, чтобы жизнь королевского двора оставалась прежней.

– Грея нуждается в правителе, – произнесла я громко, нарочно проигнорировав слова герцога. Эта речь была единственной, что я приготовила заранее, и мне было крайне важно не сбиться с мысли. – Сильном, волевом, имеющем на то право по роду, статусу и здравому смыслу. Достойном. Правителе, чье имя, прозвучавшее на улицах города, будет вызывать не испуганную дрожь, а ликование.

– Народ любит вас, госпожа, – заверила меня Аурелия.

Совет дружно закивал, и по залу раскатились множественные «да», «слава ее высочеству» и «да здравствует королева!». Я промолчала и продолжила лишь тогда, когда их хвальбы стихли. Было неясно, как определить искренность их любви и уважения – этому правители учатся годами, – и я отдаленно понимала Минерву, взявшую чувства подданных под полный и единоличный контроль.

– Капитан Фалхолт превосходно подходит под это описание, – как можно громче произнесла я. Кидо встрепенулся и, уставившись на меня широко раскрытыми глазами, замер. – Признанный сын короля, закаленный как миром, так и войной. Если капитан не откажет, я бы вновь, вторя желаниям отца, предложила ему носить фамилию династии Уондермир, к которой он, несомненно, и принадлежит. Сын примет трон отца, и королевский род продолжится, как тому и положено случаться.

– Я не…

Сопротивление Кидо быстро растворилось в восторге совета. Первым с места встал Индис; он вновь зааплодировал, поддерживая меня, как во время выступления на поле боя. В искренности этого союзника, к счастью, сомневаться не приходилось.

Следом за юным эльфом поднялись и прочие, сначала – его сестры и братья, затем – госпожа Ботрайд, и, в конце концов, засидевшиеся в совете толстосумы. Сама мысль о том, что можно отдать власть, по праву находящуюся в руках, была им чужда; впрочем, мой поступок был продиктован не желанием удивить придворных.

Индис подошел к капитану – тот был так ошеломлен, что, казалось, прирос к стулу, – и заставил его подняться; оказанное сопротивление доставило эльфу боль – рана в груди не успела затянуться, и даже сквозь повязки она выглядела чудовищно, – но он ни на секунду не подумал бросить свою затею. Он поставил Кидо рядом со мной, будто тот был недвижимой статуей, украшавшей интерьер, и быстро вернулся к своей части стола. Я повернула брата к себе и ладонями обхватила его лицо. В детстве мне нравилось сжимать и растягивать его щеки, каждый раз придумывая новые рожицы, и Кидо никогда не сопротивлялся, терпеливо выдерживая забавы маленькой принцессы.

– Соглашайся, – прошептала я.

– Но почему? Ты собираешься покинуть Грею?

– Если мой король будет достаточно щедр, чтобы даровать мне должность советника, то я, быть может, и останусь.

Брат заключил меня в крепкие объятия, и глаза предательски защипало. Да, в свое время Кидо отказался от титула наследного принца, но именно это и было важно; лучший король – тот, что не желал власти; лучший бой, как всегда говорил капитан, – тот, что так и не случился.

Уверена, увидь нас в тот момент отец, он был бы неописуемо счастлив. И хоть я и не любила проявлений подобных чувств, сдерживать радость от мысли о процветании Греи я не собиралась.

Проведя на совете около четырех часов, я заметно вымоталась, и потому после назначения даты коронации поспешила удалиться, сославшись на недомогание. Впрочем, как я узнала потом, этой лазейкой захотели воспользоваться еще несколько человек, и будущий король отпустил совет, сочтя решение некоторых вопросов не слишком срочным делом.

Вернувшись в покои, первым делом я попросила у Мии бумагу и перо. Дверь, ведущая в подобие моего личного кабинета, открылась с таким скрипом, словно ею не пользовались тысячелетиями. Запах в комнате был влажным и плотным, настолько, что, вдыхая его, приходилось прикладывать ощутимые усилия. Дерево стола разбухло и потрескалось, но, как мне показалось, это даже преобразило скучный предмет мебели в лучшую сторону.

Я долго не знала, с чего начать. С того, как объявили войну, окропив тронный зал кровью двух эльфийских посланников, или как закончили, когда я лишила жизни собственную сестру? Я знала, что мама не слишком любила Минерву, хоть и старалась убедить всех, включая себя, в обратном, но совершенно не могла предсказать, какой будет ее реакция на столь неприятную новость.

«Мама,

Я страшно по тебе соскучилась.

Все закончилось, но, вернувшись, ты больше не будешь королевой».

Вышло несколько резко, и я долго смотрела на строчку, пытаясь придумать, как ее переделать. В голове не возникло ни единой мысли. Мне решительно казалось, что это стоило подать именно