Отравленная страсть - Сергей Бакшеев

– Я выведу эту сучку на чистую воду!

В общежитии меня встретил радостный Сашка Евтушенко:

– Отпустили?

– Угу, – кивнул я и шлепнулся за стол.

– Я так и думал. Я еще утром твоей Русиновой сообщил. У нее же тут связи. Она через Калинина могла что-то предпринять.

«И без него справилась», – с досадой подумал я.

– Представляешь, она так переживала, когда узнала. По-настоящему. Обещала помочь. – Сашка вопросительно смотрел на меня.

– Она помогла, – подтвердил я.

– Значит, я не ошибся.

– Лучше бы ты ей ничего не говорил.

– Почему?

– Это я так. От усталости, – махнул я рукой. Досада оборачивалась горечью. – Не обращай внимания.

– Ты, наверное, есть хочешь? Столовая уже закрыта. Может, у девчонок что-нибудь стрельнуть?

– Неплохо бы.

– Сейчас организую.

– Подожди! – Я остановил Сашку, рванувшего к двери. – Ты в химии получше меня разбираешься. Что ты знаешь про бромциан?

– Это яд из группы цианидов. А зачем тебе?

– Им отравили Воробьева, а потом еще одного человека.

– Опять? А Русинова в этом случае тоже…

– Нет! – раздраженно прервал я. – Почему ты все время на нее думаешь? Отравлен чиновник в кабинете Калинина. На этот раз покрупнее, чем Воробьев. Зам директора автозавода Ногатин. Непосредственно перед этим я был в кабинете, и Калинин считает, что яд подсыпал я, чтобы отравить его.

– Ничего себе!

– Он опасается меня как соперника и предлагал сделку. Хочет, чтобы я уехал из города.

– Интересный ход.

– Но, скорее всего, он сам организовал это убийство.

– Чтобы избавиться от тебя?

– В первую очередь от Ногатина. У них наметился конфликт. А заодно и от меня.

– Ты ему мешаешь из-за Жени?

– Он любит ее. К сожалению. – Я раздраженно хрястнул кулаком по столу и почти выкрикнул: – Но я тоже ее люблю!

– А спишь между тем с Ириной, – спокойно возразил Сашка.

Я искоса посмотрел на друга. Что возразить? А он еще не знает про Татьяну Воронину.

Все у меня неправильно и глупо, все наперекосяк! Я хочу к Жене, мечтаю о ней, рвусь к ней всем сердцем! Ее прекрасный образ всегда в моем воображении. Я осязаемо чувствую ее, лишь только закрою глаза. Но то она отталкивает меня, то я злюсь на нее, как это произошло сегодня. А рядом другие женщины, с которыми почему-то мне проще и легче, чем с Женей.

– Давай лучше про бромциан поговорим, – предложил я.

– Что ты хочешь знать про этот яд? – Все.

– Боюсь, моих знаний недостаточно. Тут есть студенты с химического. Я с ними попытаюсь поболтать.

– Прямо сейчас можешь?

– Попробую.

В комнату без стука впорхнула нарядная Ольга Карпова. Удивленный взгляд натолкнулся на меня, большие глаза ехидно сощурились:

– Явился! Где же ты шляешься, Заколов? По вечерам его нет, по ночам – нет, даже на практику приходить перестал.

Сашка шепнул мне:

– Я нашим про тебя не говорил.

Я ухмыльнулся, глядя на Карпову:

– А если бы я был здесь ночью, тебе бы спалось лучше?

– Еще чего! Да хоть совсем пропадай! За тебя есть кому волноваться, – нервно огрызнулась Карпова. Она поправила оборку платья на груди, успокоилась. Ее ладошка демонстративно скользнула под локоть Евтушенко: – А мы в кино идем.

– Хочешь с нами? – смущенно предложил Сашка.

Я понял дипломатичность предложения. Друг не мог сказать иначе, но появившийся романтический блеск в его глазах отчетливо говорил, что третий здесь лишний.

– Нет, ребята. Я устал, мне бы поесть и отдохнуть.

– Оля, – оживился Сашка. – У нас голяк, как всегда, ты не могла бы что-нибудь сообразить по части продуктов?

– Ох, пропадете вы без женщин, – вздохнула Ольга. – Принесу.

Она вышла. Сашка тоже потянулся к двери:

– А я пока к ребятам с химического загляну, время есть.

Я плюхнулся на кровать и закинул руки за голову. Футболка задралась, обнажив большой синяк под ребрами. Кита ногой плотно приложился. Через минуту вернулась Карпова с кастрюлькой и охапкой пакетиков.

– Укатали Сивку крутые горки, – съязвила она. – Где же ты так устал, бедненький?

Тут ее взгляд, видимо, обнаружил ссадину на моем теле. Голос сразу изменился. Так говорит обеспокоенная мамаша, когда встречает замурзанного сына, подравшегося во дворе:

– Ой, да у тебя синяк. Надо компресс наложить. Тебе же больно.

Я отвернулся к стене. Панцирная кровать отозвалась тяжким вздохом пружин.

– И на спине тоже! – взволнованно щебетала Карпова. Ее ладонь сдвинула футболку. – Да у тебя есть необработанные царапины! Надо йодом промазать. Срочно.

– Справлюсь сам, – буркнул я.

– Как же сам? Ты же не видишь спину. Дай посмотрю. Да на тебе живого места нет. Что случилось, Тихон?

– Ерунда.

– Какая же это ерунда? А если заражение крови?

Карпова выбежала из комнаты и вскоре вернулась с коробочкой медикаментов.

– Оля, спасибо, но мне не нужно, – вяло отбивался я от ее назойливой заботы.

– Я сейчас, я быстро. Тиша, ты футболку сними, – не обращая внимания на возражения, командовала она.

Я подчинился. Ее пальцы с ваткой, пропитанной йодом, летали по моему телу, оставляя жаркие очаги. Несмотря на боль, эта настойчивая забота была приятна.

– Горит? – спросила она, обработав все царапины.

– Еще как.

– Я подую.

Она склонилась надо мной, прохладная струйка воздуха из вытянутых губ девушки заскользила вдоль жгучих царапин. Ее пальцы лежали на моей пояснице и порою нервно сжимались. Она стремилась дуть так близко, что иногда я чувствовал прикосновение ее губ. Сначала их касание было мимолетным, почти неощутимым, но потом влажное тепло губ задерживалось все чаще и дольше.

– Оля, достаточно, – я попытался остановить девушку.

– Ты меня совсем не замечаешь, почему? – тихо спросила она.

– Оля, подожди. – Я перевернулся на спину.

– Ты все время куда-то уходишь, целуешься с первой встречной, а я… – Мне показалось, что она всхлипнула. – Я всегда одна.

Оля наклонилась, припав щекой к моей груди. Щека была влажной, ее ладони лежали на моих плечах, большая грудь девушки мягко вдавливалась в живот.