Душа меча - Джули Кагава

знаем, что творит с его разумом и телом Хакаимоно. Тебе придется свыкнуться с тем, что Каге Тацуми… может сильно измениться, если мы вообще сумеем его спасти.

– Ой, ну хватит уже страху нагонять. – Окамэ расправил плечи и негодующе взглянул на Рэйку. – Будем решать проблемы по мере поступления. Сперва отыщем этого мерзкого óни, а потом уже начнется самое интересное. Где его там видели? В Злобноглазом лесу?

– Тысячеглазом, – поправил его Дайсукэ. – Его еще называют Лесом миллиона проклятий. Поговаривают, что никто из людей не выбрался оттуда живым.

– Звучит обнадеживающе. – Окамэ тряхнул головой. – Ну что, скоро выдвигаемся?

– Завтра, – уточнила я. – Госпожа Ханшу хочет, чтобы мы как можно быстрее взялись за дело. Наганори-сан проведет нас Тропой теней до границы с территорией Клана Огня.

Эта перспектива никого не порадовала. Учитель Дзиро поджал губы, Рэйка поморщилась, а Окамэ слегка побледнел и сжал в кулак руку, лежавшую на колене.

– Ну что ж, значит, надо надраться вусмерть. Чтобы, если Ясуо все же утащит меня в Мэйдо, я смог это вытерпеть.

– Такого не будет, Окамэ-сан, – возразил Дайсукэ. – Я уже говорил: я пойду следом. И если ваш брат снова явится, я постараюсь убедить его, что ваше время еще не пришло. Жизнью клянусь.

Аристократ говорил тихо, но очень уверенно. Окамэ поднял на него взгляд, и между ними словно бы что-то пробежало – какое-то чувство или понимание, неведомое мне. Но не успела я разгадать, в чем тут дело, как учитель Дзиро прокашлялся.

– Постараемся отдохнуть, – сказал он. – Уже почти рассвело, а когда у нас в следующий раз будет такая возможность, неизвестно. На Тропе точно поспать не удастся. Но предлагаю не расходиться. После сегодняшних событий не стоит оставаться в замке в одиночку.

– Конечно, учитель Дзиро. – Рэйка встала и махнула мне рукой. – Пойдем, Юмеко. Заночуем у меня в комнате. Чу! – Она взглянула на собаку. – Вы с Ко останетесь здесь. Стерегите учителя Дзиро, хорошо?

Миниатюрный рыжий песик завилял хвостом с очень серьезным видом, потом направился к священнику и улегся рядом с ним, взяв пример с Ко.

Окамэ посмотрел на Дайсукэ и едва заметно ухмыльнулся.

– Ну что, Тайо-сан, остались только мы. Если только вашу честь не запятнает ночевка в одной комнате с ронином.

– В этом нет ничего постыдного, Окамэ-сан, – ответил Дайсукэ, медленно поднявшись. – Мне приятна ваша компания. Если только вы сами не прочь разделить комнату с… как же там было? С хвастливым придворным павлином.

– Уж как-нибудь вытерплю.

– Юмеко-сан. – Дайсукэ кивнул мне. – Учитель Дзиро. Рэйка-сан. Oyasuminasai. Увидимся через несколько часов.

– Доброй ночи, – ответила я, проводив аристократа и ронина взглядом. Последний улыбнулся мне на прощанье. Мы с Рэйкой пошли к ней в комнату. Она достала вторую полоску офуда из рукава и приклеила к двери, снова обезопасив нас от чужих ушей.

– Рэйка-сан, вы не злитесь? – спросила я, когда мико устроилась на футоне в углу. Она мрачно покосилась на меня и вздохнула.

– Нет, – покачав головой, ответила Рэйка. – Я… боюсь.

Ее слова потрясли меня. Я уселась на футон напротив и скрестила ноги.

– Хакаимоно?

– Хакаимоно, Тысячеглазого леса, Драконьего свитка… всего этого! – Она отчаянно взмахнула рукой в пустоту. – Может, тебя это и удивит, Юмеко, но я впервые покинула земли Тайо. Пока ваша компания не явилась в мое святилище, мне жилось преспокойно: я беседовала с ками, танцевала на праздниках, изредка изгоняла призраков и ёкаев. А теперь вдруг оказалась в замке Хакумей, в окружении тех, кто жаждет нашей смерти, и вот-вот пущусь по следу самого опасного óни на свете в надежде, что кицунэ, которая ничего не знает об этом мире, каким-то чудом сможет его одолеть. Если Хакаимоно не изрубит нас на кусочки, как только увидит, конечно. Словом, да, я боюсь. – Рэйка заглянула мне в глаза. – Я догадываюсь, чем все закончится, и этот финал ни для кого из нас счастливым не будет. Если мы потерпим неудачу, что случится с Драконьим свитком? Остается лишь надеяться на то, что фрагмент, который ты несешь, потеряется и Предвестника вовсе не призовут в нынешнюю эру.

– А почему вас так тревожит судьба Драконьего свитка, Рэйка-сан? – с неподдельным любопытством спросила я. – Это ведь не ваша забота – его защищать, но, кажется, сам факт его существования выводит вас из себя.

Рэйка горько улыбнулась.

– Я изучала историю Драконьей молитвы. И знаю, чего можно ждать от желания. Мало того, я знаю, что за зло живет в душах людей. Не нужно быть служительницей храма, чтобы догадаться, на что способны смертные, если им даровать божественную силу. Дракона не просто так зовут Предвестником Перемен. Мне бы не хотелось жить в мире, который повинуется прихотям одного-единственного человека. – Рэйка посмотрела на меня с вызовом. – Вот почему меня так тревожит судьба Драконьего свитка, Юмеко. Вот почему я не хочу, чтобы Предвестник был призван. А ты? Какие у тебя цели? Или, ослепленная любовью, ты позабыла о том, что твой первый долг – защищать свиток и не допустить пришествия Дракона?

– Я… я не… – Я запнулась, точно меня под дых ударили. – Что вы такое говорите, Рэйка-сан?

Мико вздохнула.

– Ты что, правда не понимаешь? Нам все очевиднее некуда.

– Не люблю я Тацуми! – воскликнула я, возмущенная одним этим предположением. – Исключено! Просто…

Я снова замешкалась. Слова вдруг меня покинули. Любовь была для меня чуждым чувством, я никогда о ней толком и не задумывалась. Мне доводилось читать о любви между мужчинами и женщинами; в библиотеке храма Тихих Ветров среди свитков была припрятана книга о самурае, влюбленном в гейшу. Но у него были жена и семья, поэтому встречались они только по ночам и мечтали о том, как однажды самурай выкупит гейшу и они сбегут вместе. Самурая терзали душевные муки: он любил гейшу, но не мог оставить свою семью и даймё. История закончилась трагично: самурая призвали на войну, и он погиб в бою, а гейша с горя утопилась в реке. Поступки героя горячо одобрялись его товарищами и самим автором, ведь он предпочел долг любви, а про погибшую женщину все словно забыли.

В этой книге любовь изображалась не в лучшем свете – напротив, история самурая и гейши служила своего рода предостережением о том, как опасны бурные чувства, и напоминанием, что долг перед кланом, семьей и даймё всегда на первом месте. Она оставила у меня тягостное впечатление. Мне было жаль бедную девушку, которая решила утопиться, и я не могла понять, как же так вышло, что она привязалась к возлюбленному до того сильно, что выбрала смерть, а не жизнь без