Душа меча - Джули Кагава

Тацуми при помощи кицунэ-цуки, то, вероятнее всего, навредишь его душе.

Я нахмурилась, вспоминая то, что говорила недавно Рэйка.

– Как?

– Тацуми уже претерпел немало насилия от Хакаимоно, – пояснил лис. – Еще одно вторжение может попросту «схлопнуть» его сознание – такое среди одержимых смертных отнюдь не редкость. Хуже того: если начнешь раскидывать шары кицунэ-би направо и налево и убийца демонов вмешается в вашу битву с Хакаимоно – кто знает, что станет с его душой? Он может сильно перемениться, сойти с ума… если вообще выживет.

Я сглотнула ком отчаяния, подкативший к горлу.

– Как же мне ему помочь? – нетерпеливо спросила я. – Если, завладев Тацуми, я сведу его с ума – чем я лучше Хакаимоно?

– Никто не говорил, что будет легко, – заметил белый лис, сохраняя невыносимое спокойствие. – Я обещал, что научу, как изгнать демона, только и всего. Однако есть способ ослабить потрясение, которое испытает Тацуми, когда ему в душу проникнет еще один незваный гость. Тебе надо заранее предупредить убийцу демонов о своем появлении. Если он разглядит в тебе друга, а не очередного врага, он спокойнее отнесется к твоему вторжению. – Лис взмахнул пушистым хвостом. – Конечно, придется еще следить за тем, чтобы его душа не пострадала во время поединка с Хакаимоно, но эту задачку будешь решать, когда – и если – кицунэ-цуки сработает.

– Предупредить Тацуми о моем появлении? – Я уставилась на лиса. – Как? Я не могу передать ему весточку. Ведь все, что известно ему, будет известно и Хакаимоно.

– Если бы речь шла о материальном мире, твои слова имели бы смысл, – сказал кицунэ. – Но мы говорим о Юме-но-Секай, царстве грез. Даже Хакаимоно иногда спит. – Не успела я спросить лиса, к чему он клонит, как он поднялся, и пушистый хвост заколыхался за его спиной. – Ступай за мной. Не отставай. И помни: всего, что ты увидишь, не существует, кроме баку – местных духов, поедателей снов, – и душ тех, кто спит.

– Куда мы идем?

– В другой сон. Но нужно спешить: тот, кого мы навестим, спит очень чутко. Как только он проснется, сразу исчезнет из царства Юме-но-Секай, и второго шанса поговорить с ним уже не будет. Скорее.

Я устремилась за белым лисом, и прохладный, туманный лес, окружавший нас прежде, переменился. Только что мы шли по темной охотничьей тропе через густую чащу – и вдруг оказались у арочного деревянного моста через реку. Прямо у нас над головами серебрилась полная луна.

– Где…

– Не тревожься. – Белый лис посмотрел на меня. Под луной его глаза мерцали, точно огоньки свечей. – Помни, что все тут ненастоящее. Мы просто покинули твой сон и перебрались в чужой.

– Но в чей?

– Обнажи свой клинок.

Над мостом раздался спокойный тихий голос, и шерсть у меня на загривке встала дыбом. Я узнала эту тягучую изысканную речь. Подняв глаза, я увидела высокую стройную фигуру. Человек был обнажен по пояс, белые волосы рассыпались по плечам и спине, свет луны играл на бледной маске óни, скрывавшей лицо.

Я удивленно заморгала.

– Дайсукэ-сан?

Они но Микото, демон моста, не обратил на меня внимания. Он смотрел куда-то позади нас. У меня за спиной послышался тихий смешок, а следом – еще один знакомый голос:

– Видать, вы ошиблись, Они-сан.

Я обернулась. У входа на мост лицом к принцу демонов стоял Окамэ. Лука при нем не было, но с пояса свисал короткий кинжал. Ронин двинулся к Они но Микото и не подумав достать оружие. Мы с белым лисом отскочили в сторону, но никто не обратил на нас внимания.

– Я думал, вы вызываете на поединок лишь славных воинов, а не грязных ронинских псов.

– А чей это сон? – шепнула я белому лису, зачарованно наблюдая за происходящим. – Окамэ или Дайсукэ?

Кицунэ взглянул на меня с раздражением.

– Какая разница? Это не имеет отношения ни к нам, ни к нашей цели. Не отвлекайся.

– Нет, не ошибся, – ответили ронину, и когда я снова посмотрела на мост, то увидела уже не Они но Микото в демонической маске и с ледяным взглядом, а Дайсукэ. Его длинные волосы развевались, а меч сверкал в лучах луны. – Передо мной вовсе не обесчещенный воин. А человек, который знал немало потерь и хочет обрести свой путь.

Ронин ухмыльнулся уголком рта.

– Говори что угодно, Тайо-сан, – хоть на лице Окамэ застыло насмешливое выражение, в голосе слышалась грусть, – но я не самурай. Ронин – он и есть ронин, дикий, бесславный пес, и это уже не изменить.

Дайсукэ сделал шаг вперед, сокращая расстояние до собеседника.

– Верно, – тихо продолжал он. – Я встречал немало самураев. При дворе, в столице, на мостах по всей стране я повидал множество благородных мужей. Их верность империи неколебима, они чтят кодекс Бусидо, их честь не подлежит сомнению. Как лепестки сакуры, они безупречны, прекрасны, непорочны. И, как все те же лепестки, совершенно… одинаковы. Можно сочинить сотни прекрасных стихов о цветущей вишне, но рано или поздно она неизбежно надоест своим великолепием.

Окамэ поднял глаза – в них читались настороженность и как будто бы даже проблески надежды. Дайсукэ с улыбкой шагнул ближе. Теперь мужчин разделяла всего пара футов. Я затаила дыхание, не в силах пошевелиться и отвести взгляд, а вот белый лис с трудом сдерживал нетерпение.

– Последнее время меня восхищают неуемные морские бури, их страсть, непредсказуемость, опасность. И орлы, что парят над горами, – свободные, дикие, ничьи. – Он выдержал паузу. По его лицу пробежала тень тоски. – Это любопытство… опасная штука. Боюсь, что, как только протяну к орлу руку, он ранит меня и улетит. Но ничего не могу с собой поделать. – Дайсукэ подошел к Окамэ вплотную, не сводя с него глаз. Ронин вжался спиной в перила моста. – Пускай на мне останутся шрамы. Так тому и быть.

– Уверен… уверен, павлин? – чуть подсевшим голосом спросил Окамэ. Его стройное тело застыло у перил. Казалось, ронин боится, что сон рассыплется от одного неверного движения. – Не хотелось бы растрепать прекрасное оперение вашей семьи и покрыть позором весь ваш род.

Вместо ответа Дайсукэ поднял руку и провел тонкими пальцами по щеке ронина. У Окамэ перехватило дыхание, и он закрыл глаза. А аристократ замер. Что же дальше: подастся ли он вперед или отстранится? Сам сон в этот миг словно обратился в взволнованное ожидание.

Рядом со мной послышался нетерпеливый рык, а потом меня будто дернуло назад, хотя я осталась на месте. Мост и двое на нем исчезли – стремительно, точно покров, сорванный с картины, – и передо мной развернулась совершенно другая