Робкие создания - Клэр Чемберс

– Вовсе нет. Обстоятельства, мягко говоря, не самые подходящие.

– Согласен, – осторожно сказал он, расставляя бокалы и вынимая штопор.

Хелен выжидала. Наступил идеальный момент, чтобы он признался в беременности Кэт. И все же он молчал. Значит, придется взять это на себя. Она тяжело вздохнула. Гил поднял глаза:

– Все в порядке?

– Да-да, все нормально, – ответила она, стараясь говорить ровным голосом. В нем могла звучать печаль, но ни в коем случае не укоризна и не жалоба. – Просто интересно, когда ты собирался рассказать мне про Кэт и ребенка. Когда он родится?

Гил сжал горлышко бутылки. Любой другой на его месте воскликнул бы: “Как ты узнала?” – как будто это имело значение. Но Гил был не так прост. Он лишь на секунду закрыл глаза, как бы защищаясь от направленного на него обвинения.

– Прости. Нужно было сказать. Ждал подходящего момента, но такие новости всегда не вовремя. Можешь себе представить – мы оба не в восторге от перспективы снова стать родителями.

– И поэтому ты решил вообще ничего не говорить? – продолжила нападать Хелен, игнорируя призыв к сочувствию.

– Сначала я думал, что, может, все само собой разрешится. Учитывая возраст Кэт и ее… привычки. Тогда и говорить ничего не придется.

– То есть ты надеялся, что твоя жена потеряет ребенка? – Голос Хелен звучал холодно и отстраненно.

– Нет, не надеялся. Просто ждал, что будет дальше.

Хелен покачала головой. Так или иначе – не существовало такого ответа, который не вызвал бы осуждения.

– Как ты узнала? – наконец спросил Гил.

– Кэт неожиданно наведалась к моим родителям. А они передали мне, когда я приехала. У нас в семье всегда делятся новостями.

Гил продолжал открывать бутылку вина, будто не понимал, что разговор на эту тему способен не только испортить пикник, но и разрушить их отношения. Он протянул Хелен полный бокал.

– Ну что ж. За нас, – сказала она с горькой усмешкой и отвернулась. В глазах защипало.

Он взял ее за свободную руку.

– Милая, не надо так. Для нас с тобой ничего не изменится.

– Изменится. Абсолютно все.

– Ты уверена?

Он выглядел таким подавленным, что она чуть было не сдалась. Но тут в голове всплыло осознание того, что ей придется прятаться еще целых восемнадцать лет, строить, а потом отменять совместные планы, – быть даже не на вторых ролях. Она поняла, что не может – и не должна – на это соглашаться.

– Другого выхода нет. Я не могу просить тебя бросить Кэт, пока она беременна или с младенцем на руках. Если ты это сделаешь, я перестану тебя уважать. А если мы оставим все как есть – я перестану уважать себя. Уже перестала.

Почему-то в этот момент ей вдруг привиделось лицо Марион Кенли – доброе, мудрое. Они едва были знакомы, Хелен почти ничего о ней не знала и все же была уверена в ее порядочности. Все внутри сжалось от мысли о том, что миссис Кенли могла бы ее осудить.

– Я понимаю, – спокойно сказал Гил, собрав все свое профессиональное мастерство, чтобы избежать скандала. – Но тебе не нужно прямо сейчас что-то решать или предпринимать. Мы любим друг друга. Мы не чудовища.

Хелен слабо улыбнулась. Он выбрал удачные слова. Ей ужасно хотелось верить, что она по-прежнему хороший человек, просто оказалась в сложной ситуации. Заверения Гила сработали, но ненадолго.

– Мы не чудовища, – повторила она. – Но ведем себя чудовищно.

“Я устала стыдиться, глядя на себя в зеркало, – подумала Хелен, но вслух ничего не сказала. – Хочу быть красивой и снаружи, и внутри”.

Гил взял ее бокал и поставил рядом со своим на неровную землю, где оба немедленно опрокинулись, забрызгав траву багровым цветом. Им уже не было дела ни до еды, ни до вина. Он лег на покрывало и нежно притянул Хелен к себе.

– Иди ко мне. Ничего не будем делать. Я просто хочу тебя обнять.

Она не стала сопротивляться. Они прижались друг к другу и смотрели в небо, по которому плыли тонкие вуали облаков.

– Я понимаю, ты собираешься со мной расстаться, – сказал он. – И чувствую, как ты отдаляешься. Я тебя не виню. Но прошу только об одном – не делай ничего сгоряча. Подумай пару недель. Если хочешь, я сразу же оставлю тебя в покое. Буду держаться как можно дальше. Просто посмотри, станет ли жизнь без меня лучше. Вот и все.

Одной рукой Гил обнимал ее за плечи. Вторая легко коснулась открытого выреза платья и скользнула под ткань, остановившись на груди.

– Не знаю, – пробормотала она, немного отстраняясь. – Конечно, сначала будет очень тяжело. Без тебя. Может, и долго. Но со временем я, возможно, привыкну.

Хелен говорила о разрыве отношений, а он продолжал ласкать ее, притягивать ближе, расстегивать одну пуговицу за другой. “Так нельзя, – подумала она. – Играть в расставание и поддаваться страсти”. Он расстегнул ремень и аккуратно потянул ее руку к ширинке.

– Ай! – вдруг вскрикнул Гил, резко сел и стал встряхивать рубашку сзади. – Больно!

Он вскочил, и на голую ногу Хелен упала оса. Она вскрикнула, стряхнула насекомое и тут же увидела, что вокруг головы Гила уже кружатся еще три-четыре, и еще две – на пледе рядом с ней.

– Откуда они взялись? – прорычал он, дергаясь, пригибаясь и отмахиваясь, как марионетка на ниточках.

Хелен тоже одним рывком поднялась и стала встряхивать юбку, пятясь подальше и стараясь смотреть под ноги. Со стороны такие выкрутасы выглядели бы забавно, но им обоим было не до смеха. Напряженная трагическая сцена моментально скатилась в унизительный фарс. Она повернула голову и увидела на дуплистом стволе соседнего дерева аккуратное отверстие – гнездо, откуда на липкую лужицу от пролитого вина слеталось все больше ос.

– Злобные твари, – прорычал Гил, пытаясь разглядеть укусы на спине. – И ведь даже следов не осталось!

Они отошли на безопасное расстояние и посмотрели на разгромленное место для пикника, стараясь найти в сложившейся ситуации хоть какие-то плюсы. Но интимный момент был окончательно испорчен.

– Пошли, – сказал Гил. – Видно, не судьба.

Хелен застегнула платье и сунула ноги в теннисные туфли, в то время как Гил самоотверженно оттаскивал плед от осиного гнезда и запихивал еду обратно в рюкзак.

Они спешно удалялись от проклятого места, отмахиваясь и тряся головой, как всполошенные роем мух лошади, и у нее в голове промелькнула мысль, что было бы гораздо проще, если бы они просто посмеялись над ситуацией и спокойно отнеслись к подстроенной судьбой-злодейкой злой шутке. Но вместо этого оба почувствовали себя одураченными и обиженными.