Робкие создания - Клэр Чемберс

уж брезглива, рассеянна и непрактична. Зато – спасибо приятному голосу и миловидной внешности – ее приняли на работу в газовую компанию, в приемную. Каждое утро она чуть ли не вприпрыжку отправлялась туда в аккуратном шерстяном костюме и войлочной шляпе, с болтающимся на бедре противогазом – такая была радость вырваться из унылого дома. Большинство ее коллег были мужчины – пожилые или больные, чтобы их могли призвать. За обедом то и дело всплывали имена: мистер Хейверс, мистер Белпер, мистер Коттон. Мистера Харрисона больше не упоминали. Была еще секретарша по имени Морин. Тетушка Роуз называла ее подругой и виртуозно пародировала ее шотландский акцент. Разумеется, никто из этих безликих героев ее рассказов не появлялся у них дома. Помимо обрывков разговоров, Роуз приносила с работы слухи и сплетни, о которых было не узнать из газет. Когда разбомбили парфюмерную фабрику, в “Кройдонском вестнике” написали, что обошлось без жертв. А тетушка Роуз сказала: сорок шесть погибших. Слишком точное число для выдумки, но тетушка Элси утверждала, что печатному слову она доверяет больше, чем офисным россказням.

– В газетах ведь не станут писать реальные цифры, – уверенно заявила Роуз, пересказывая мнение начальства. – Если напишут про массу жертв, то немцы будут в восторге.

– Тогда не надо каждому встречному трепать про сорок шесть погибших, – парировала тетушка Элси. – Ты этим как раз и делаешь немцам подарок.

– Я только вам рассказываю, – возразила Роуз. – К тому же лучше знать правду, чем слушать чепуху.

Элси метнула взгляд на сестру.

– Обман, к сожалению, порой бывает необходим, – решительно, почти резко заявила она.

– Особенно если хочешь уберечь людей, – поддержала ее Луиза.

“Правда или безопасность, – подумал Уильям. – Обязательно ли выбирать что-то одно?” Он ненавидел ложь, потому что ее не взять назад. Даже если признаешься, что соврал, разве лжецу поверят? К каждому будущему заявлению, каким бы невинным оно ни было, будешь относиться скептически и проверять, а не принимать на веру каждое слово. Лучше уж молчать.

Три года назад Уильям ненадолго впал в молчание – пугающее, парализующее и совершенно не поддающееся контролю. С тех пор он неоднократно использовал возможность промолчать, но уже по собственной воле. Тетушки тогда восприняли это как небольшое расстройство, еще одно проявление его странности.

Уильям выбрал из коробки синюю колоду и показал тетушке Роуз несколько трюков, отточенных за бессчетные часы безделья. Он умел перемешивать колоду одной рукой, перебрасывать ее дугой из ладони в ладонь, раскладывать веером и переворачивать плавной волной. У него были все навыки крупье, хотя он не видел ни одного и не знал, что такая профессия в принципе существует. Для тетушки Роуз это было сродни тому, как если бы он сам выучил древнегреческий. Все в нем вызывало у нее восторг.

Они сыграли партию в рамми. Уильям сидел на жестком деревянном стуле, тетушка Роуз расположилась на кровати, а между ними стоял маленький столик. Потом с яростным азартом раскладывали пасьянс на скорость, шлепая о стол случайно помятыми картами. Роуз настаивала на игре на деньги – только ее, чтобы Уильям не мог проиграть. Она постоянно находила предлог сунуть ему пару шиллингов, хотя ему не на что было их тратить. Уильяму нравилось собирать монеты в черную жестяную коробочку с прорезью в крышке и трясти ее, прислушиваясь, как растет его состояние.

Когда играть надоело, тетушка Роуз снова заскучала и забеспокоилась.

– Билли, – сказала она, расхаживая по комнате и рассматривая полки с книгами и безделушками, как будто, с тех пор как она заходила к нему в комнату в последний раз, там вдруг могло появиться что-то новое и неожиданное. – Может быть, уедем? Просто возьмем и сбежим отсюда.

Взгляд остановился на фоторамке со снимком, где еще совсем крохотный Уильям лежит на руках у родителей. Тетушка Роуз взяла ее и, прищурившись, поднесла поближе к глазам.

– А ведь это я фотографировала, ты знал? Еще пленку проявить не успели, как…

Она бережно поставила снимок на место.

– Куда уедем? – спросил он, предпочитая, чтобы она развила свою первую высказанную вслух мысль, а не вторую.

– Куда-нибудь. Подальше от Кройдона.

– В Шотландию?

Родина Дэвида Бэлфура, главного героя “Похищенного”, была самым отдаленным местом, куда можно было добраться в нынешних условиях и попасть куда Уильям был бы не прочь.

– Не знаю. Лучше туда, где теплее. Например, на Лазурный Берег. Когда война закончится.

– Мне кажется, она никогда не закончится, – безучастно ответил Уильям. Если честно, его мало тревожила война. Страх за собственную жизнь и свободу охватил всю страну – и от этого ему странным образом становилось легче.

Из гостиной доносились уже не одиночные ноты, а аккорды и арпеджио, переливающиеся вверх и вниз по гамме – значит, пианино почти настроено. Тетушка Роуз вскочила.

– Пойду проверю. Надо что-нибудь сыграть. И дать ему немного яиц за мед.

Она выпорхнула из комнаты, оставив за собой шлейф аромата розовых лепестков, казалось напрочь забыв мечты о побеге.

Уильям убрал карты в коробку и расставил по местам мебель. Из высокого окна его комнаты, крест-накрест заклеенного полосками скотча, которые уже отслаивались по краям, он увидел, как она идет к курятнику – без пальто, обхватив себя руками от холода. Роуз взяла на себя обязанности по уходу за курами – Миртл, Филли, Адой, Голди и Крохой – и относилась к ним как к собственным детям. Уильям гадал, как она могла думать о побеге во Францию и бросить их здесь. Но в конце концов решил, что тетушка всего лишь высказала сожаление о несбывшихся мечтах, и воспринимать ее слова всерьез не стоит.

После обеда семья перекусила бутербродами с медом и тушенными в меду яблоками с кофе, и от щедрой сладости все четверо пребывали в приподнятом настроении. Тетушка Роуз, наслаждаясь приятным звучанием настроенного инструмента, сыграла несколько популярных жизнеутверждающих мелодий, а затем немного Дебюсси.

Охватившее всех чувство счастья, казалось, сохранится на весь вечер, и Уильям достал набор для китайского маджонга – рождественский подарок от тетушки Роуз, за который она заплатила немалые деньги. Он знал о нем лишь то, что для игры нужны четверо, а случай, когда все три сестры были настроены поиграть, выпадал нечасто.

Разложили карточный стол, торжественно открыли деревянную коробку и высыпали плитки на сукно. В буклете с правилами оказалось множество страниц, и Уильям, чувствуя на себе взгляды тетушек, занервничал и немного растерялся.

– Это очень похоже на рамми, – начал он, – но мастей не четыре, а три: иероглифы, палочки бамбука и кружочки. А нет, еще есть ветры и драконы.

Сестры склонились