Сердце Ардии - Дмитрий Бороздин

Норвин закрыл глаза и постоял так пару секунд.

— А вот это, красавица, уже не твоё дело.

Тави немного поболтала тёмную жидкость на донышке.

— Верно, не моё. — Эльфийка выпила. — Теперь другой вопрос. Вы правда можете помочь мне пробраться в Долину?

— Только тебе? А как же парень, с которым ты уходила наверх? Мне показалось, вы с ним решили… презреть устои.

Зейхейрка опустила взгляд.

— Именно поэтому. Он… — Слова застревали в горле. — Я не хочу втягивать его в то, что случится потом. Не хочу, чтобы он умирал! Пускай уходит в Стальные, найдёт пару по себе и забудет про меня навсегда!

— Ну, тогда ты сделала всё, чтобы он обязательно за тобой увязался, — сказал кабатчик и снова плеснул девушке виски.

Та отказалась.

— И поэтому я прошу помощи у вас, Норвин. Ради него… и ради вашего внука.

Мужчина покрутил в руках бутыль и отхлебнул прямо из горлышка.

Этот звук зейхейрка не спутала бы ни с чем. Из темноты, едва разгоняемой светом Тысячи Лун, подсвечивая дорогу направленным лучом светокристалла, показался скойвер со смуглокожим и беловласым наездником.

— Ещё один Сендар, да? — проворчала под нос эльфийка.

— Ты вообще когда-нибудь спишь? — поприветствовал путника Норвин. — Стоило подать сигнал, и ты тут как тут.

— И это ты мне говоришь? — ухмыльнулся ездок.

— Ты же всё равно не любишь забирать грузы под солнцем, — продолжил Норвин. — Ну, или пассажиров.

Зейхейрец смерил взглядом Тави, словно только сейчас заметил её, а затем кивнул.

— Куда?

— К тропе в монастырь, — ответил за девушку кабатчик.

Эльф присвистнул.

— Вот уж не думал…

— Без вопросов, — перебил Норвин. — Я всё оплачу, в том числе молчание…

— Айтаранна Винрадде Сендар, — представился зейхейрец.

— Тавиратте Лерисса Шейрат.

Эльф соскочил со скойвера и откинул пассажирское сиденье.

— Денег не надо, — бросил он Норвину, пока девушка занимала место.

Колёса зашуршали, набирая скорость. Хотя внутри Тави всё ещё бушевал ураган, их звук убаюкивал лучше любой колыбельной. Пожалуй, на последние дни выпало уж слишком много событий. И слишком много перемен случилось в её душе.

Всё же в одном Киганбарра оказался прав. Она успела забыть, что значит быть эльфийкой из Зейхейра.

Глава 12

Ночные сумерки сдавались неохотно, вынуждая светило отвоевывать небосвод с большими потерями, откусывая темноту по кусочку. И всё же Естество брало верх — с каждой минутой небо над больными землями становилось светлее.

Одинокая девушка в длинном плаще неспешным шагом приближалась к полуразрушенной постройке. Чем это здание когда-то служило, сегодня оставалось только гадать — мощные высокие стены с вытянутыми, но очень узкими окнами могли принадлежать и заводу, и какой-нибудь крепости, и даже театру. Дортхонцы, которые его когда-то построили, славились весьма своеобразным подходом к архитектуре. В любом случае, теперь его облюбовали новые хозяева.

Эхо донесло медленный перебор четырёхструнки, сменяемый неразборчивым бормотанием и дружным гоготом. В проёме, который когда-то закрывали массивные створки, подрагивал свет от горящего внутри костра. Сейчас, перед рассветом, ночные караульные уже порядком утомились и вовсю занимались чем угодно, кроме прямых обязанностей. Дневные же сменщики крепко спали, будучи уверенными, что товарищи бдят на постах и чуть что поднимут тревогу.

В конце концов, даже бандиты имеют право расслабиться и предаться простым удовольствиям. С их ремеслом каждый день мог стать последним, и как последний они его и проживали. Особенно здесь, где нет ни правил, ни запретов.

Эльфийка тяжело вздохнула и проверила снаряжение. Короткий лук для стрельбы в помещении легко снимался с крепления за спиной. С такой же лёгкостью стрелы покидали колчан на бедре, а небольшой меч — висевшие на поясе ножны.

Возможно, ещё несколько лет назад она воспользовалась бы моментом, чтобы одним ударом разделаться с ничего не подозревающими часовыми, а затем безо всякой жалости перебить всех, кто имел неосторожность проснуться. Но сейчас девушке искренне не хотелось нарушать царившую в лагере идиллию, пускай она и понимала, что уж чего-чего, а жалости его обитатели точно не заслужили.

Натянув на лицо платок, эльфийка вытащила из подсумка маленький пузырёк круглой формы, сделанный из тонкого и легко бьющегося стекла. Внутри переливалась жидкость, то и дело менявшая цвет с жёлтого на серый и обратно, образуя причудливые рисунки.

Аккуратно зажав флакончик в ладони, она бросила взгляд на Тысячу Лун, а затем уверенным шагом двинулась на звуки гитары и беззаботного трёпа о жизни, мечтах и наживе.

— …ох и визгу там стояло, мамка моя женщина! Но ничего, под конец вродь смирилась.

— Да хорош заливать-то, не было такого! — недовольно проворчал мужчина, лицо которого наискось делил старый шрам.

— Было-было, я свидетель, — поддакнул риланец с замысловатой бородой, делавшей его похожим на листяного жука.

— Не веришь — и не верь, мне какое дело, — проворчал первый, ковыряясь в ухе. — Да тока правды-то не убудет. Как там писано было: «У лжи тысяча масок, да ни одна не похожа на лик».

— Ну гляньте, кто в святоши подался! — оскалился хозяин рожи со шрамом. — А как после дела хабар делить, так ни чужих, ни своих не жалеет!

— Какой ты, в Пекло, мне свой, Жуда?

Смех неожиданно стих. Владелец странной бороды переводил взгляд с одного приятеля на другого, успев мимоходом приложиться к потёртой металлической фляжке.

— Ты над этими словами хорошо подумал? — поинтересовался Жуда.

— Ты мне угрожать, что ли, вздумал, червяк навозный?!

— Мужики, мужики! — Риланец с бородой едва успел броситься между ними, чтобы разнять. — У нас уговор же, помните? Никаких драк в лагере, а не то Беттор нас живо…

Он полоснул пальцем по горлу.

— Вас двоих за драку, и меня — что не усмотрел!

— Не ссы, Фляга, не то градус уйдёт, — снова оскалился Жуда. — Я эту рожу холёную с первого дня попортить хочу, а порой и не только рожу…

— Ну рискни, резаный, — самодовольно бросил «святоша». — Я ж тебе мигом на морде вторую полоску нарисую, будешь у нас «Господин «Не надо»!

Жуда снова