Вишневая - Линн Берг

Так вот в чем все дело — в упрямстве Миронова и принципиальности его девушки… Бывшей девушки… Или нет? Как все запуталось, черт возьми!

— Даня для себя все давно решил, а она, видимо, считала, что он перебесится и приедет. Но ты же его знаешь, он редко когда уступает. Вот Наташа и заявилась на базу, чтобы все прояснить.

— И как? Прояснила?

Кира нервно усмехнулась.

— Все сложно.

— Знаешь, когда все сложно, с другими не спят.

На это крыть в ответ было уже нечем.

И вот вся подноготная, о которой Вишневецкая так истерично просила поведать тогда в лесу, перед ней. Без приукрашиваний и лжи. А на душе погано, словно ее силой втащили в чужую спальню и заставили смотреть. Не этого ли она добавилась? Мерзкое, липкое чувство отвращения склеило губы. Ощущалось бы оно куда более терпимо, если бы Даня сам по доброй воле обо всем рассказал. Все должно было случиться не так. Какого же черта!?

Неразрешенным оставался и вопрос, какой профит от всего этого Кире. Если только…

— Это он тебя на разговор подослал? — озвучила Есеня внезапную догадку.

— Нет! — резко выпалила она, смутившись, — правда нет! Он все обрисовал в общих чертах, про тебя вообще особо не говорил. Вот я и подумала, что могла бы осторожно обсудить с тобой. Мне почему-то так стыдно за эту ситуацию, хотя, казалось бы… Ни Даня, ни я в ней не виноваты. Долбанная Наташа.

С открывшейся правдой смотреть на ситуацию иначе, тем не менее, получалось с неменьшим трудом. Что Миронов, что сама Кира были зациклены на сухой констатации факта произошедшего, в то время как Есеню куда больше беспокоило то, что все это пытались благополучно замять.

— Да не в этом же проблема, — протянула она, отмахиваясь.

— Как не в этом? — возразила Кира, — погано же вышло. Эта тупая истеричка не первый раз устраивает разбор полетов с пустого места. Да и к тому же, какое она вообще имела право? Валишь в другой город со всеми вещами, а через полгода заявляешься, как ни в чем не бывало, и еще имеешь совести требовать верности от человека, которого сама же и бросила.

Пытаться убеждать ее в обратном Вишневецкая не стала. Диалог выматывал и последние остатки сил потратить хотелось на тщательное переваривание свежей информации. Куда проще было просто свернуть в сторону и повести беседу совсем в другом направлении.

— Ну, а как твои дела? — спросила Есеня, пытаясь придать голосу как можно больше оптимизма.

— О, — мгновенно оживилась Кира, — мои просто прекрасно! Мы с Матвеем летали на Сейшелы. Полный восторг! Думаю, на медовый месяц слетать куда-нибудь в том же направлении.

Сеня натянуто улыбнулась — отличная шутка. Ведь шутка же? Реакция Киры говорила отчего-то об обратном:

— Он ведь правда сделал мне предложение.

Лицо того парня, что вился рядом с ней полвечера, Есеня даже не вспомнит, настолько незначительным он тогда показался. Случайное знакомство в толпе, необремененное обязательствами… Вишневецкая и в самых смелых фантазиях не могла помыслить, что все может закончиться вот так.

— Что, серьезно?

— Ага, — активно затрясла головой, Кира, — ты бы видела, что он устроил: нанял музыкантов, кольцо бросил в бокал с шампанским. Все как в кино.

Ее восторгов она, однако, не разделяла.

— Но ведь вы знакомы без малого месяц, — справедливо отметила Есеня.

— Знаю-знаю, — отмахнулась Кира, — но как будто в этот раз все иначе. Я прямо чувствую, что это мой человек, с ним не так, как с другими. И мне нравится, что он настроен серьезно.

Похоже, безалаберность была чертой, присущей не только Дане. Возможно, у них это семейное. То, с какой готовностью она посвящала Вишневецкую в подробности своей жизни, не добавляло в общую картину ее образа хоть малой части рассудительности. Они ведь и сами знакомы были от силы лишь сутки, если не сказать, меньше. Поразительная открытость на уровне полного доверия для замкнутой Есени казалась непонятной и даже отчасти глупой.

— Ты с кем-то еще делилась своими… — она замешкалась, пытаясь подобрать правильное слово, — планами?

— Пока нет, но в ближайшее время собираюсь. Представляю, как Даню перекосит от таких новостей.

И понять его будет не сложно. Замужество за первым встречным у любого нормального человека вызвало бы защемление лицевого нерва. Благо озвучивать это вслух Есеня не решилась и предпочла прикусить язык, глядя себе под ноги. От латте осталась только пенка на самом дне. Она и сама не заметила, когда успела опустошить целый стакан.

— Вообще я собиралась сделать это сегодня, — зачем-то пояснила Кира, сбрасывая копну темных волос с плеча, — но он сказал, что подхватил какой-то вирус, а мне бы очень не хотелось случайно заразиться. Так что, страдать ему в гордом одиночестве дома.

Заметив внезапные перемены в лице Вишневецкой, она трактовала это как-то по-своему и поспешила добавить:

— Ты не переживай, у него все нормально.

— Я и не думала, — как можно более безразлично отозвалась Есеня, хоть вышло и крайне неубедительно.

Разговор, медленно, но верно, заходил в тупик. Новостей за минувший день с лихвой хватало, чтобы остаток пути из сквера провести в молчании. Когда впереди за коваными воротами скверика показался знакомый перекресток, Есеня поспешила распрощаться.

— Спасибо за кофе и за одежду.

Кира в ответ крепко прижала ее к груди, чем окончательно смутила.

— Надеюсь, я не усугубила ситуацию этим разговором, — проронила она, почти извиняясь.

Есеня замотала головой:

— Нет, совсем нет. Ты многое прояснила. Спасибо.

— Если что, ты не стесняйся, пиши, — улыбнулась она напоследок, — со мной можно не только о Дане поговорить.

День, как и остаток вечер, Вишневецкая провела в задумчивой тишине. Устроившись с комфортом на диване в гостиной, она по уже сложившейся привычке заняла себя тетрадкой и карандашом. На экране телефона какой-то неизвестный ей художник неторопливо рассказывал о пропорциях и выводил на холсте очертания мужского лица. Почти не отдавая себе отчета в действиях, скорее подсознательно, Есеня старалась повторять, пока в голове скапливался целый ворох терзающих вопросов.

Хотела она того или нет, понемногу душу начали одолевать сомнения. Правильно ли она поступала, уходя от разговоров? Не была ли она слишком категорична в своих высказываниях, бездумно бросая их в страшном запале? Что если она поступала ровно так же, как и ее мать, опуская руки всякий раз, когда очевидно не могла добиться желаемого, даже если конечная цель не имела смысла? Да и настолько ли Миронов провинился перед ней, чтобы наказывать его игнорированием?

В довесок к этому грудь в плотный капкан стала затягивать невыносимая тоска. Совсем