Артания - Юрий Никитин

Горы, как он понял, торчат прямо из болота. Хотя нет, свнешней стороны эти болота давно высохли, как рассказал селянин, но здесь горызакрывают их от сухого знойного ветра, сюда местные демоны не позволяют занеститучи благословенного артанского песка, здесь смрад, вонь и ядовитые испаренияболота…

Влажный воздух коснулся лица. Придон задержал дыхание, запахотвратителен, сделал несколько шагов, под ногами захлюпало. Он невольновыпустил спертый воздух и сделал вдох. Ноздри защипало, а в груди разлилосьнеприятное жжение.

Сзади плюхнуло, Тур громко выругался, Олекса сказал что-тоехидное. Придон молча двинулся вперед. Вода оказалась неприятно теплой, быстроподнялась выше голенища. Он ощутил, что вместе с гнилой водой кожи коснулись имелкие не то рыбешки, не то болотные черви.

– Олекса, – проговорил он сдавленнымголосом, – что-нибудь видишь?

– Туман, – ответил Олекса. И добавил, будто считалПридона совсем тупоумным: – Вижу туман.

Тур обогнал и двинулся впереди, в одной руке топор, другойвзмахивал, как крылом, удерживая равновесие на подводных кочках, склизкихкорнях.

Он часто останавливался, прислушивался, потом плюнул на всепредосторожности, пошел напролом. Хуже всего, этот розовый, а теперь еще игрязно-желтый туман окружал их и сверху. Двигались в странном белесомполумраке, видно не больше чем на десяток шагов, зато слышно за пару сот. Звукистранные, ни на что не похожие. Придон сперва хватался за рукоять топора, новскоре устал, шел уже почти равнодушный к этому бормотанию, шипению, бульканью,кашлю, хрипу, стонам.

Иногда воздух дрожал от мощного рева, время от временислышался писк, сочный хруст, словно ломались толстые молодые деревца. Или костибольшого зверя в пасти еще более крупного.

Тур на ходу обернулся, лицо в зеленых потеках, на плечеболотные листья. Олекса поспешно сорвал их с брата, пока те не пустили корни.

Тур сказал пораженно:

– Ничего себе безопасный проход!

– Да, – пробурчал Олекса, – тот мужикнасоветовал… Придон напомнил:

– Он не говорил, что здесь мед и цветы. Просто в другихместах вообще не пройти.

Со всех сторон окружал двигающийся, но абсолютно плотныйтуман. Теперь не розовый и даже не желтый, а странного грязно-лилового цвета,выглядел то монолитным, как скала, то в нем возникали тени, сгущения,призрачные фигуры, что манили, завораживали, тут же исчезали, уступая местодругим.

Все трое остановились перевести дух в трясине по колено.Придон первым сделал шаг, провалился до пояса. Из тумана доносился не топриглушенный рев, не то бурчание. Хотя, может быть, это лопаются пузыриболотных газов.

По эту сторону стены тумана прямо из темной жижи поднимаютсяструйки, а иной раз и целые клубы зловонных испарений. Налетавший ветерокразмывал их, но когда не успевал, то гнилостные испарения скатывались волнами,удивительно живыми, двигались будто сами по себе. За ними исчезали лягушки, азеленые сочные стебли превращались в желтые и высохшие, ломкие с виду.

Они стояли долго, вслушиваясь, всматриваясь в неясные тени,в выступающих болотных чудовищ, но ветерок размывал и зверей, и проступающиевдали деревья.

– У меня уже в глазах рябит, – сказал Тур. –Надо идти, пока снизу никакая тварь не подобралась.

– Или наши ноги не пустили корни, – добавил Олексаочень серьезно.

Придона передернуло с головы до ног. Он с детства слышал онародах, что в старости пускают корни и превращаются в деревья. От них дажепошло слово «укорениться», так стали говорить о тех, кто оставил славный путьвоина и осел на хозяйстве.

Ломились через красный, как кровь, мир, Придону чудилось,что багровый закат не отступил, а приблизился сам, принял их в себя, и теперьбредут в этой красноватой мгле, похожей на редкий розовый, а временамигрязно-лиловый туман.

Затем то ли ветер чуть развеял красную мглу, то ли подошлиближе, но навстречу из тумана выпукло выступил город… или настолько огромныйдворец, что равен городу: исполинское здание, которому не подыскать сравнения,множество неимоверно высоких башен, причудливых, с парапетами, площадками,высокими остроконечными шпилями…

Именно выступил: как барельеф, как лицо бога из каменнойстены, за чудо-городом мутно проступало нечто вроде огромного оранжевого шара,он почти тонул в красной мгле, но Придон всеми чувствами осознал неимоверночудовищную массу, перед которой даже горные хребты – пылинки. Верхушка шараблестит, вся из металла, но красная мгла гуще, шар исчез, даже сам город началколебаться, жутковато прекрасный, непостижимый, причудливый…

Тур бросил холодновато:

– Мираж.

Олекса подтвердил мрачно:

– Наше счастье, что города нет уже тысячи и тысячи лет.

– А жаль, – прошептал Придон. – Почемукрасота так мимолетна?

Воины посмотрели с удивлением, переглянулись. Придонусмотрел в их взглядах озабоченность. Как бы не сочли, что рехнулся. Кто рожденбыть воином, тот должен быть воином! И думать только о подвигах, о новыхсрубленных головах врагов, а не о красотах чужих городов.

В болоте часто попадались гниющие деревья, обычно из водыторчали покрытые слизью корни. Дважды встретили странные плиты, похожие накамень, но слишком уж пористые, как творог, черного цвета. Они торчали из воды,полузатопленные, все трое обычно слышали шумные всплески, а когда подходилиближе, Тур, как лучший следопыт, старался по мокрым отпечаткам определить, чтоже там сидело.

Солнце начало клониться к закату, Придон уже едва волочилноги, но Олекса вскрикнул, указал в туман, сам устремился, будто его тащили наверевке.

Тур и Придон вскоре увидели еще одну такую огромную чернуюплиту. Она по наклонной торчала из болота, а другим концом уходила далеко втуман. Олекса уже стоял на плите и махал рукой.

– Там какие-то заросли! – крикнул он.

– А здесь болото, – сообщил ему Тур.

– Дурень, так заросли уже на берегу!.. Болотокончилось!

Огромная плоская плита, на которую взобрался Олекса, другимконцом в самом деле тонула в зарослях странных растений, похожих на трубки.Снизу на плиту пыталась взобраться плесень, карабкался мох, но блестящая, хотяи ноздреватая поверхность все еще блестела гордо и вызывающе.

Придон ускорил шаг, провалился по грудь. Отсюда бледныеволны тумана казались такими плотными, что он видел только сгущения, плавающиекомки, а сама плита в разрывах тумана появлялась то с одной стороны, то сдругой.

Сцепив зубы, он двигался по памяти, еще дважды провалился пошею, наконец ноги уперлись в твердое. Олекса протянул руку, помог взобратьсяобоим.

Некоторое время молча выливали воду из сапог, с отвращениемсбрасывали болотные листья, плети гадких растений, что в самом деле пускаликорешки и пробовали дырявить кожу.