Шоколадный папа - Анна Йоргенсдоттер

— Значит, я покупаю тебе шоколадку побольше.

Андреа кивает. Слезы иссякли, Каспер ушел.

Она смотрит на холст.

Снова Карл! У фонтана. Он кажется моложе, у него уверенный и гордый вид. Кто-то приближается. Женщина. На ней длинное белое платье с глубоким вырезом. Округлые, смешливые линии тела. Как Марчелло и Анита Экберг в «Сладкой жизни» — только у этой женщины темные волосы. По глазам видно, что она любит Карла, ведь любовь отражается в глазах, не так ли? Они долго не выпускают друг друга из объятий. Он зовет ее Маддаленой, и они говорят по-итальянски, так что Андреа ничего не понимает. Хотя говорят они совсем немного — больше целуются и смеются. Карл держится без стеснения, волосы Маддалены локонами вьются по спине. «Ti amo»,[29]— произносит она, и Карл отпускает ее: губы приоткрыты, но он не улыбается — он достает сигару и зажигалку, отворачивается, его взгляд блуждает по сторонам. Он затягивается и выпускает пухово-белые кольца дыма, которые медленно тают в воздухе.

— Андреа, держи.

Каспер с порога бросает шоколадку — Андреа ловит, говорит «спасибо», чувствует, что тоже устала.

— Послушай, может быть, пойдем и просто полежим, обнявшись?..

— Давай. — Каспер кивает в сторону мольберта: — Что-нибудь получится?

— Что-нибудь да получится… потом.

Лежать, дышать наперегонки, судорожно обнявшись. Давай снова пообещаем друг другу? Тогда Андреа начнет сначала, и все будет как надо. Правда, Каспер! Все так и будет!

Она отпускает его, переворачивается на спину. Тяга к чему-то другому; сквозь черты Андреа проступает лицо Маддалены: она презрительно смеется, готовясь что-то разрушить.

Андреа, облаченная в платье с высокой талией, лежит в шезлонге. Рядом — секретер со створкой, опущенной, как разводной мост. Складной нож. На створке лежит складной нож, которым можно вскрывать конверты. Но Андреа никто не пишет, и складным ножом она чистит ногти. Хотя и ногтей у Андреа нет, и нож ей нужен, чтобы заколоть Маддалену.

Андреа ждет ее.

Андреа лежит, прижав тыльную сторону ладони ко лбу. Подумать только, даже у ладони есть тыл. Занавески шуршат от дуновения ветра. Из окна доносятся городские звуки. Шлюхи окликают повозки. Андреа держит в руках зеркало и любуется своим лицом. Высокие скулы — почти такие же высокие, как у Лувисы. Лувиса и Андреа могут состязаться в блеске, могут подносить друг другу зеркала, отражения в которых заранее подретушированы.

Супруг Андреа в море — эй, корабль! Какое ей дело? Его не будет год, а то и больше. Эй, корабль — ну и что? Может быть, он уже утонул. Андреа никто не нужен, кроме нее самой и ее красоты. Вот так.

Она встает и идет к окну. Шелк скользит по полу, но пол чист. Андреа думает о своем супруге-мореходе. Гонит прочь мысли о его бесспорно прекрасном члене… и еще более прекрасном, если это возможно, лице. Супруг должен уяснить одну вещь: если он привезет домой гонорею или чужой запах, если тайна каким-то образом откроется (а разоблачение не заставит себя долго ждать), то она… Андреа не может придумать, что сделает, если… ее взгляд падает на нож. Таким ножом многое можно сделать, кроме как вонзить в Маддалену.

Ибо теперь Андреа отомстит за свою мать — и отца, который, разумеется, стал жертвой жестоких и оскорбительных посягательств Маддалены.

Лицо Маддалены трепещет в прихожей. Если бы у нее были глаза, Андреа могла бы уставиться на нее и смотреть.

Почему ты забрала у меня Карла?

Голубой диван затерт до тоски. Хорошо бы сменить обивку. Но голубой — любимый цвет Каспера. А любимый цвет Андреа — оранжевый. Такая у них и квартира: оранжево-голубая. Андреа смотрит на Каспера, который сидит в кресле. Ей хочется сказать, промурлыкать что-нибудь, но вместо этого она идет на кухню и включает кофеварку.

— Хочешь кофе?

— Конечно.

Так много табу. Так много запретных тем. Вопросы, на которые не будет ответов, — вопросы, которые никогда не прозвучат. По всей квартире — минные поля. То, что объединяет Каспера и Андреа, громыхает в шкафах. Что-то должно произойти! Андреа берет в руки розовый кварц и думает, не бросить ли его об пол — БАХ! Но не бросает — зачем? На днях она кинула на пол одну из свадебных чашек, и та, конечно же, разбилась. «Я не нарочно», — думала Андреа, глядя на четыре голубых осколка. Каспер прибежал на кухню:

— Что случилось?

— Уронила чашку.

— Как жаль, она такая красивая…

— Была красивая.

Так что Андреа просто слегка раскачивает полку: фотография танцующих Каспера и Андреа падает, свадебный букет теряет лепестки. Каспер ничего не замечает, звук телевизора заглушает все остальные. ДАВАЙ, РИКИ, ДАВАЙ! Потрясающий набор ножей всего за 399,99 кроны! Присцилла Пресли демонстрирует накладные локоны. Каждый может добиться идеально рельефного живота и упругих бедер, это совсем не трудно! Нужны только время, силы и деньги.

За окном солнце.

За окном весна, переходящая в лето, летнее тепло. Андреа идет к зеркалу в прихожей. Кажется, она располнела? Задирает рубашку, трогает живот — НЕТ! С этим покончено! Тело не главное. Кофе готов. Андреа знает, что Касперу нравится ее внешность, но дело не в этом. Она хочет, чтобы Каспер смотрел вглубь нее, видел весь ее образ. Она наливает кофе в оставшуюся одинокую свадебную чашку и в подаренную Лувисой чашку с цветами. Может быть, нужно быть более открытой — вдруг он последует ее примеру? И все станет хорошо. Они по-настоящему заговорят о своих чувствах, у него откроются глаза, он не будет лежать на диване, заливая тоску пивом, перестанет быть таким отстраненным. И Андреа будет не просто руководить процессом — сама она может, например, начать есть более жирную пищу: двадцативосьмипроцентный сыр, больше масла…

Но это же нереально!

Эва-Бритт говорила, что нельзя загонять себя в новые условия. Нужно прислушиваться к своим ощущениям, действовать не торопясь. Не стоит пытаться бежать, едва научившись ползать. Четырехпроцентный сыр подходит Андреа больше: ее не мучают угрызения совести. Но с другой стороны, Эва-Бритт говорила, что нужно стараться и пробовать новое, что иногда надо брать быка за рога, что новые начинания и направления — это важно. Например, съесть целиком большую шоколадку и посмотреть, что из этого выйдет. Не дать панике овладеть собой.

Она несет голубую чашку к дивану.

— Спасибо, — говорит Каспер. Они мгновенно обмениваются взглядами, и Андреа уносит свой взгляд вместе с чашкой в цветочек в кабинет.

Открыта еще одна банка пива: устрашающий звук. Бодрые голоса девиц в «Телемагазине». Переключение с канала на канал. Будничное шипение колбасы на сковородке. Затем обратно на диван, над которым висит оранжевая картина с темно-синими печальными островами облупившейся краски.