Роза Марена - Стивен Кинг

Кошмарное воспоминание стало ответом на вопрос режиссера:она сидит в углу гостиной, чувствуя, как наливаются кровью почки, булькающие,словно два больших полиэтиленовых пакета, наполненных горячей водой, она сидитв углу, держа перед собой фартук и молит Бога, чтобы он помог ей переборотьтошноту, потому что во время рвоты ей ужасно больно, во время рвоты в почкисловно втыкаются длинные шершавые занозы. Она сидит, сжавшись в комок, в углу иделает долгие плавные вдохи и медленные мягкие выдохи, потому что они помогаютлучше всего; она пытается совместить бешеный ритм сорвавшегося на галоп сердцас более спокойным ритмом дыхания, сидит и слушает, как Норман на кухне готовитсебе бутерброд, мурлыкая под нос какую-то мелодию своим на удивление приятнымтенором.

— Не знаю, — сказала она Роде. — Я понятия не имела, чтотакое контроль дыхания, пока не познакомилась с вами. Наверное, я простородилась с ним.

— Значит, на вас стоит еще одна печать божественногоблагословения. Ну да нам пора возвращаться. Не то Куртис подумает, что мызанимаемся маленькими женскими шалостями.

Робби позвонил из своей конторы в центре города, чтобыпоздравить ее с окончанием «Сияющего луча» — в самом конце дня, когда она ужесобиралась уходить, — и хотя слово «контракт» в беседе не упоминалось, он всеже пригласил ее поужинать с ним в пятницу, чтобы они могли обсудить, как онвыразился, «условия дальнейшего делового сотрудничества». Рози принялаприглашение и повесила трубку, пребывая в замечательнейшем расположении духа.Она подумала, что описание Роды в точности соответствует внешности РоббиЛеффертса: он действительно смахивает на старого коротышку, распространяющегоблаготворительные лотерейные билеты или раздающего карточки с предсказаниемсудьбы.

Положив трубку телефона в личном кабинете Куртиса — забитойвсякой всячиной крошечной каморке с сотнями визиток, пришпиленных булавками кстенам, — она вернулась в студию за сумочкой. Рода ушла, по-видимому, напоследний перекур в женском туалете. Курт помечал коробки с магнитофоннымибобинами. Оторвавшись на секунду от работы, он ободряюще улыбнулся ей.

— Вы сегодня в ударе, Рози.

— Спасибо.

— Рода говорит, Робби собирается предложить вам подписатьконтракт.

— Мне она тоже сообщила, — подтвердила Рози.

— И я хотела бы, чтобы она не ошиблась. Постучим по дереву.

— Я посоветовал бы вам не забывать об одной вещи, покабудете торговаться, — сказал Куртис, укладывая коробки с бобинами на верхнююполку, где уже стояло множество им подобных, выстроившихся, словно тонкие белыекниги. — Если вам подбросили пятьсот долларов за «Сияющий луч», то Роббиполучил гораздо больше… потому что вы сэкономили долларов на семьсот студийноевремя. Понимаете?

Да, она все поняла и теперь сидела в «Горячем горшке», ибудущее представлялось ей в неожиданно ярких красках. У нее есть друзья, у неепоявился дом, у нее работа и перспектива еще лучшей работы после того, какразделается с Кристиной Белл. Контракт может принести ей целых четыре тысячидолларов в месяц — больше, чем зарабатывал Норман. Невероятно, но это правда.Может быть правдой, поправилась она.

Да, она совершенно забыла еще об одном. На субботу у нееназначено свидание… на всю субботу, если считать и вечерний концерт «ИндигоГерлс».

Лицо Рози, обычно серьезно-сосредоточенное, расплылось всияющей улыбке, и она почувствовала абсолютно неуместное желание обнять себя.Сунув в рот последний кусок булочки, она снова посмотрела в окно, удивляясьтому, что все это происходит с ней на самом деле, тому, что в реальном мирепопадаются все-таки люди, которые, выйдя из тюрьмы, поворачивают направо… иоказываются в раю.

В половине квартала от «Горячего горшка» на светофорепогасло «СТОЙТЕ» и загорелось «ИДИТЕ». Пэм Хейверфорд, сменившая белую униформугорничной на элегантные красные слаксы, перешла улицу вместе с десятком другихпешеходов. Сегодня она задержалась в «Уайтстоуне» на час позже обычного, и унее не было ни малейших оснований надеяться застать Рози в «Горячем горшке»…тем не менее, она думала увидеть ее там. Назовите это женской интуицией, еслихотите.

Она бросила короткий взгляд на коренастого широкоплечего мужчину,пересекавшего улицу рядом с ней, — мужчину, которого, как ей показалось, онавидела у газетного киоска в «Уайтстоутве» несколько минут назад. Он сошел бы за«кое-кого интересного», если бы не глаза… в которых отсутствовало какое бы тони было выражение. В тот момент, когда они оба ступили на тротуар на другойстороне улицы, он окинул ее изучающим взглядом, и по спине Пэм пробежал холодокот полного отсутствия эмоций в его взгляде, словно там, за внимательнымизрачками, пустота.

3

В «Горячем горшке» Рози вдруг решила, что одной чашки чая еймало. У нее не было ни малейших оснований надеяться, что Пэм может заглянуть вкафе — рабочий день уже час как закончился, и тем не менее она думала встретитьее там. Возможно, это женская интуиция. Она встала из-за стола и направилась кстойке.

4

А маленькая шлюха рядом с ним ничего себе, решил Норман;обтягивающие красные штанишки, кругленькая маленькая попка. Он приотстал напару шагов, чтобы насладиться видом с более удобной точки, но почти в тот жемомент она юркнула в дверь маленького кафе. Проходя мимо, Норман глянул в окно,но не заметил ничего интересного— всего-навсего кучка старых кошелок, жующихутиное дерьмо и пускающих пузыри в чашках кофе и чая, да несколько официантов,снующих между столиками своей вихляющей женоподобной походкой.

«Старушкам, должно быть, такая походка нравится, — подумалНорман. —

Женоподобная походка, наверное, приносит дополнительныечаевые». Пожалуй, он прав. С чего бы еще взрослым мужчинам так вилять бедрами?Очевидно, они все гомики… возможно ли такое?

Его направленный внутрь «Горячего горшка» взгляд — короткийи равнодушный — на миг скользнул по одной леди, резко отличавшейся по возрастуот голубоволосых напудренных мумий, сидевших за столиками. Она шла от окна красположенной в дальнем конце помещения стойке. Он быстро опустил взгляд нижеталии, потому что его взгляд всегда обращался на эту часть женского тела, когдана пути попадалась сучка моложе сорока лет, и решил, что бабенка неплоха, хотя,впрочем, и не представляет собой ничего особенного.

«Такая же задница была у Роуз, — подумал он. — До тех пор,пока она не перестала следить за собой, пока не растолстела, как квочка».

И еще он отметил, что у направлявшейся к стойке женщиныбесподобные волосы, собственно, гораздо лучше, чем попка, однако ее прическа незаставила его вспомнить о жене. Роуз, которую мать Нормана всегда называлабрюнеткой, уделяла минимум внимания своим волосам (Норман считал, что большего,учитывая их невзрачный мышиный окрас, они и не заслуживали). Стягивала ихобычно на затылке в лошадиный хвост и перехватывала резинкой; если они выходилив ресторан или в кино, вплетала эластичную цветную ленту, какие продаются вкиосках на каждом углу.