Юджин - повелитель времени. Книга 5. Любовные чары - Гай Юлий Орловский

Я ухмыльнулся.

— Я вроде как не совсем коммунист.

Коннер отмахнулся.

— Для нас русские все еще коммунисты. Спасибо, что подняли наш воинский дух! Ради такого случая могу даже спеть «Интернационал».

Я изумился:

— Знаете?

— Это у вас забыли, — ответил он тише, — а у нас нет.

Джон Власюк лихо вел джип по усеянной обломками улице Парижа, поглядывал на меня с интересом, но я тоже молчу, наконец он вспомнил о неких общих кор­нях славянских народов, сказал с сомнением:

—Ты ничего не темнишь?

—Вроде нет, — ответил я.

—А самолет точно будет?

—Судя по объявленному расписанию, — ответил я. — Отменят так отменят. Ты же сам из семьи летчиков, знаешь, как это происходит.

Он посмотрел на меня искоса.

—С чего ты взял? Мой отец банкир.

—Может быть, — согласился я. — Но твою ДНК не проверяли. Да, твой отец — банкир, но если проверят, то твой отец — летчик гражданской авиации. В прош­лом году ушел в отставку, имеет две награды за участие в боевых операциях в Афганистане... что, и там были военные действия? Я думал, там только маковые поля...

Он нервно дернулся.

—Ты что?.. Я чист, кто это обо мне собирает инфор­мацию? Зачем?.. С какой целью?.. И отец мой банкир по всем документам...

—Только не копай глубже, — посоветовал я друже­любно . — А то такое увидишь...

—Чего?

—Успокойся, — сказал я миролюбиво, — это все из социальной сети, где и ты расписываешь свою жизнь, и твой отец, что сейчас на пенсии, и твой болтливый двоюродный брат, любитель сэлфи и толстых кошек...

Он всхрапнул, глаза стали еще тревожнее, но умолк и сосредоточенно рулил, ухитряясь на скорости проска­кивать мимо дымящихся развалин и воронок, иногда обезображивающих середину улиц.

Я поглядывал на руины, одновременно просматри­вая новости Инета, все еще удивительное чувство, ког­да могу вот так, по своему желанию прыгать по ссыл­кам, тегам, смотреть фото и стараться заглянуть в за­претное, хоть так волнительно и сотрясательно, рылом уже как бы вышел, хотя ни разу не хакер, но защита совсем не защита, потому что задерживает меня на мил­лионную долю секунды.

В аэропорту охрана усиленная, часть рейсов отме­нена, но все-таки как-то странно, если смотреть, как Иммануил Кант, с позиции чистого разума. Идет жесточайшая война, однако самолеты летают, тури­сты ездят во все страны, в том числе и в воюющие, идет торговля вплоть до того, что когда заканчива­ются снаряды, то можно купить и у противника. Все-таки бизнес есть бизнес, современный человек дол­жен бизнес ставить выше семьи как устаревшего института закабаления человека человеком и совсем уж устаревших понятий о каком-то диком оте­честве...

—Ты смотри, — сказал он в удивлении, — в самом деле вон самолет вытаскивают на взлетную полосу...

—Гони, — сказал я, — а то мое место у окна кто-нибудь захватит. Сейчас политкорректность даже во Франции в заднице.

—Да, — согласился он с явным удовольствием, — а так жалко, так жалко!..

—Трудно выразить, — сказал я.

—Да, — подтвердил он с чувством. — Трудно. Хотя вам в России легче. У вас холодно, у вас любая зараза мерзнет и не распространяется.

—А у вас на Украине так жарко, — сказал я с сарказ­мом, — так жарко!

—У нас и здесь Украина, — ответил он гордо. — Ду­маешь, кто не дал захватить Париж целиком? Украин­ская армия!

Показав пропуск, он выехал прямо на поле, а там я выскочил и побежал к самолету, пока не убрали трап.

Уже в самолете малость скрутило, когда вдруг осоз­нал, что это все было со мной. Когда там бежал и дей­ствовал, не до рефлексий, как-то просто понимал, что я вот я и действую грамотно, но теперь, когда рассла­бился в уютном кресле, именно ощутил всеми фибрами, а это такое чувство, словно пинком выбросили из само­лета без всякого парашюта в ночи на высоте в десять тысяч километров.

Да зачем это все мне, я же не тупой дурак, что с во­инственно выдвинутой нижней челюстью прет в драку, раздавая удары направо и налево! Эстет я или не эстет, но понежиться люблю, и чтоб еще даже пальчик не при­щемить, и тут на тебе...

Хотя, если копнуть, нащупываю то, что повело меня в ту авантюру по спасению заложницы. Хамски наглое чувство, что справлюсь, что с моими возможностями сумею как-то решить задачу...

И в самом деле сумел. Сейчас сам удивляюсь, но сумел. Чувство не подвело. Но это не значит, что и в следующий раз тоже повезет, нельзя наглеть, эсте­ты не наглеют, знают, ответка может прилететь сра­зу же.

Самолет, едва набрав высоту, пошел на снижение, от Парижа до Москвы рукой подать, я смотрел в окно и чувствовал со щемом, что мир не такой огромный, как выглядел из моего кукольного домика в огороженном коттеджном поселке, и война, что идет в Париже, может докатиться и до Москвы...

Мой стронгхолд уже ждет на стоянке, а когда я вы­шел из здания аэропорта, шустро понесся навстречу, распахнул дверцу, и едва я сел на правое сиденье, торопливо развернулся, пока не обидели охранники, и по­несся в город.

Звякнул сигнал вызова, я кивнул, на лобовом стекле, превратившемся в экран, появилось довольное лицо Бориса.

—О, ты в машине?.. — заорал он. — Клево!.. Заезжай к нам, оторвешься!.. У меня тут пара новых подружек, повеселимся!

—Ага, — сказал я, — выпьем и повяжемся, это мне знакомо, а насчет веселья я не понял...

Он расхохотался.

—Так это и есть веселье, чудак!.. Что с тобой? Забо­лел? Ты какой-то смурной...

—Не знаю, — ответил я. — То ли заболел, то ли вы­здоравливаю.

Он захохотал громче, за его плечом возникло веселое девичье личико, довольно милое. Она всмотрелась, ах­нула:

—Светка. Он прет на стронгхолде!

Другая девчушка возникла за другим плечом Бориса, радостно вспикнула:

—Ой, в самом деле!.. Я еще в стронгхолде не шалила!

—Тебе сколько, детка? — спросил я. Она пропищала:

—Скоро уже тринадцать!

—Через двенадцать месяцев? — спросил я.

—Через десять!

Борис сказал настойчиво:

—Ты чего? Возрастной рейтинг отменили, забыл? А некоторым чем моложе, тем забавнее. Ты, как я пом­ню, на старух никогда не западал!

—Борис, — сказал я, — знаешь, давай я тебе позво­ню, когда освобожусь. Я на работе, понял? Если в ра­бочее время буду отрываться, меня уволят.

Он сказал напряженным голосом:

— Но тогда не забудь, что завтра у нас...

Я кивнул ему, прощаясь, и отрубил связь. Блин, сей­час даже не верится, что совсем недавно мне такое нра­вилось. Да чего врать, и сейчас нравится, только какое-то странное ощущение, что хоть и нравится, но все же должен делать что-то другое.