Нежность - Элисон Маклауд

Она не умела быть сама по себе – одна она могла разве что подремать в теплом пятне солнечного света.

На упреки мужа она отвечала, что ей не нужна интеллектуальная жизнь: она вышла замуж за писателя, у которого интеллектуальной жизни хватит на них обоих. Ей, с другой стороны, требуются развлечения – и собеседники! Теплая компания. Неужели она слишком много хочет?

Через несколько часов, когда их соседка, Моника, сползет с постели, Фрида проплывет через двор и предложит составить соседке компанию в ежедневной автомобильной поездке с шофером.

Когда Лоренцо бывал ею доволен, то говорил друзьям, что она живет лишь одним мигом, как холеная кошка.

«Скорее, как золотая рыбка, – отпарировал однажды Котелянский. – И способность сосредоточиться у нее примерно такая же».

Что она могла на это ответить? Руссиш приятель мужа вечно презирал ее. Однако она в своем роде ничуть не менее примечательная и важная персона, чем Лоренцо. Она не стеснялась напоминать об этом его друзьям132.

В чешемском коттедже прошлой осенью, когда пошли проливные дожди, соседний утиный пруд разлился и понемногу затопил их участок. Внутри дома струи воды текли по стенам унылой кухоньки. Под места протечек подставили кастрюли и плошки, чтобы хоть как-то укротить потоп, но все тщетно. В тот день, во время потопа, Фрида, кажется, выплакала все свои слезы. Она не может быть счастлива в разлуке с детьми, рыдая, говорила она двум мужчинам.

Кот тем временем сидел и пожирал их единственный каравай хлеба и последний кусок сыра, не обращая внимания на волны вокруг щиколоток. По мере того как вода прибывала, а слезы все текли, он решил упрекнуть Фриду: «Фрида, ты оставила своих детей, чтобы выйти за Лоуренса. Выбирай теперь: или они, или он. А раз ты выбрала Лоуренса, перестань уже ныть про детей!»

Она тогда сбежала в коттедж к соседям, Кэтрин и Джеку. И оттуда послала Кэтрин под проливным дождем с известием, что не вернется. Лоренцо взорвался и накричал на Кэтрин (Фрида этого и ожидала): «Передайте Фриде, что я ее больше видеть не желаю!»

Кэтрин пожала плечами, развернулась и ушла обратно под дождь. Ее юбки уже отсырели и пропитались глиной. В тот день Кот увидел ее впервые и с тех пор, по наблюдениям Фриды, не считал за женщину ни одну женщину на свете, кроме Кэтрин Мэнсфилд.

Однако – «и здесь началось самое интересное», как написала Фрида сестре в Баден-Баден:

Всего несколько недель спустя Кэтрин сбежала от бедного милого красавчика Джека Мёрри и оставила его сломленным, с совершенно разбитым сердцем. Кэтрин считает, что Джек еще ребенок и недостаточно сформированная личность. Но вот в чем загвоздка. Она бросила Джека вовсе не ради умного, обожающего ее Котелянского – mais non![33] – а ради молодого парижского любовника!

Фрида обожала посылать сестре новейшие сплетни из жизни местного, довольно значительного богемного круга. Лоренцо часто заявлял, что не имеет никакого отношения к богеме. Фрида соглашалась, что это так – для богемы он слишком тяжело работает. Но она вполне способна постараться и обеспечить богемный имидж им обоим. Тем более что это практически не стоит усилий.

Она подняла голову от письма: Лоренцо и Мэри сердито смотрели на нее. Очевидно, она смеялась вслух.

Без излишней спешки она вернулась к письму.

Сестры Фриды подтвердили, что ее послания нынче доходят – кружным путем, через Швейцарию, хотя «их кто-то заранее заботливо вскрывает», как выразились сестры, и лишь изредка заклеивает снова. Переписку Лоуренсов, даже исходящую из захолустного Грейтэма, перехватывали. Королевская почта Британии – просто чудо эффективности, заметит Фрида в письме. Пускай соглядатаи прочитают!

Она подняла взгляд от утреннего кофе, чтобы посмотреть на мужа. Он рисовал в тетради Мэри прописи каллиграфическим почерком, чтобы она их копировала. Девочка перед ним благоговеет. Он обращается с ней не чересчур вежливо – фальшиво, издали, как большинство взрослых, – и не свысока. Он ведет себя великодушно, а вне уроков бывает просто сам собой, и с ним весело. Заметно, что он воспринимает Мэри как равную, только поменьше размером, и Мэри смотрит на дело точно так же. А ее общество ему приятно, пусть даже в ущерб работе над книгами.

Фриде же Мэри казалась скорее кобольдом, чем ребенком. С какой стати Лоренцо так живо интересуется этой девчонкой – и совершенно безразличен к трагедии оставшихся без матери трех собственных детей Фриды? Ему на них плевать! Это жестоко. По отношению к ней. По отношению к ним. Он сам жесток. Более того, этот ребенок теперь выживает Фриду из ее собственного хлева.

Но Фрида держала свое недовольство при себе. Очень важно, чтобы Лоренцо отрабатывал их хлеб и обеспечивал им крышу над головой, даже если взамен ему приходится укрощать сассекскую дикарку. К счастью, уроки, кажется, идут удачно. Если Мэри поступит, может быть, мистер Мейнелл даже выдаст Лоренцо премию наличными деньгами. Очень мило со стороны папы Мейнелла предоставить им служанку, это все хорошо, но им еще и есть нужно.

– Нам что, кулак сосать? – со слезами спросила она мужа однажды вечером.

Он указал на большой мешок чечевицы, стоящий на кухне, и заявил, не поднимая глаз от рецензируемой книги, что, когда чечевица иссякнет, как иссякают песчинки в песочных часах, он отправит Фриду собирать подножный корм на холмах Даунса, даже в непогоду. Сам он уже собрал все ягоды шиповника на много миль в округе. Теперь, холодно сказал он, очередь Фриды кормить семью.

Она схватила ближайшую подушку, чтобы приглушить рыдания.

Фрида несколько воспряла духом, узнав, что Мэри с сентября начнет ходить в школу Святого Павла для девочек в Лондоне. Ее собственные дочери, милые Барби и Эльза, ходили в ту же школу. При минимальном везении, если удастся сохранить хорошие отношения с Мейнеллами, она, осиротевшая мать, сможет посылать тайные письма дочерям через кобольда-Мэри. И впрямь: в таком суровом положении, когда она, несправедливо обойденная мать, и жестокосердный отец находятся в контрах, эта маленькая оборванка может оказаться единственной связующей нитью между Фридой и ее дорогими малютками.

Она старалась ничем не выдавать боль от разлуки с детьми. Да, она, по выражению Лоренцо, выла, но лишь когда он принимал ежевечернюю ванну, закрыв дверь в ванную комнату. Он все сильнее ревновал ее к детям, что было весьма несправедливо, и практически оставил попытки понять, какое страдание таится в ее сердце. Они опять начали ссориться – почти так же яростно, как бывало в Чешеме.

Фрида решила мыслить стратегически. Надо найти способ подкупить девчонку. Какие