Семь видений богатыря Родиполка - Анастасия РУТТ

полетела. Родиполк, чувствуя силу в своих руках, стал биться двумя мечами, никого не жалея. Недалече от него и Прихлоп бился, а с другой стороны — Всевид.

Многие кетджинары, видя неминуемую смерть, стали бежать назад, а там их витязи князя Зигмулы настигали. Половину кетджинаров побили да насмерть закололи, остальных же, кто жив остался, взяли в плен.

Те хазары, что живыми остались, видя, что кетджинаров рубят, бросили свого младого князя да сбегать стали, назад поворачивать, а сбегать-то им и некуда. Там уж их Альхон Градемирович ждал со своими витязями. Хазары, видя смерть свою, метались из стороны в сторону, но со всех сторон их смерть ждала. Схватили того князя их, молодого Сагна шустрого, да порубили его на части, а части-то эти в мешок сложили и отправили с соплеменниками отцу его, чтобы неповадно было на землю-матушку русичей нападать.

Мертвых кетджинаров да хазар кучею в яму побросали, обложили ветками да подожгли.

— Зря-то мы мертвых землею не присыпали, — говорил Родиполк Доброжиту после победы над хазарами.

— Нечего вражьею кровью нашу чисту родну землю-матушку заливать, — возражал тот. — А огонь-то тоже сладит, все их духи заберет да отнесет к прародителям.

По возвращении Доброжит да Родиполк заехали к богатырю Могуте. Тот носил дитя на руках. Им обрадовавшись, Могута мальчонку отдал Красе, пригласил за стол сесть, а сам устроился возле них, чтобы о победе русичей слушать да как супротивника сломили. Когда рассказывал брат о боях в Непущем лесе, у Могуты глаза блестели от радости да гордости за победу над врагами.

— Все, — сказал Могута после, хлопнув себя по коленям, — решено, то уж я поеду. Негоже богатырю в избе на лавах сидеть, а надобно в бой идти за победою.

Но Доброжит на то не посмотрел. Взял он с собою в Гнездич Своялд младого богатыря Родиполка, а брата, как и прежде, оставил в Малом граде за главного богатыря.

До Своялда было далеко, был он за морем да за самими русявыми горами каменными. Для Доброжита главный княже Зигмула снарядил пять ладей — самых лучших, деревянных, с веслами да большими ветрилами. Ладьи эти делали мастера-русичи. Умели они с деревьями ладить да с бревнушками договор делать. Особое они снадобье-раствор для бревнушек заваривали с заговорами да обережками. А потом уж досочки-то эти друг к дружке прилаживали да этим раствором обережным покрывали, смазывали. А с таким оберегом те ладьи по морю плавали да от врагов уберечься могли. Были те ладьи, словно полумесяц, тот, что в небе висел. С одвух концов острые, а посередке широкие. А когда ветрила распускали, то ладья сама плыла, словно птица большая. Спереди на ладьях Ярило-солнышко, батюшка, а сзади его брат — Месяцеслав. Были ладьи легки да удалы, плыли, словно лебедушки, а коли надобно, так и увернуться могли, уплыть: чего бой-то сразу делать, ладьи-то обережные негоже портить. Но ежели враг упрям, то и бой можно сделать да победу одержать. Ведь ладьи вражеские хлипкие, тонкие, натиску-то нашего не выдержат, лопнут да щелями возьмутся. А там уж и морской царь их ждет-дожидается.

Все опять ладьей друг за дружкою поплыли. На опервой ладье, поперед всех, плыли богатыри Доброжит да Родиполк. Море в эту пору хорошее было, тихое. Оно ладное да милое, а те ладьи-лебедушки на своих волнах тихонько несет, нежно да мягко. Но Доброжит, помня о буянствах вод, просил Родиполка поговорить с синим морем да успокоить его, покуда они будут плыть к Гнездичу Своялду.

Плыли они по научению главного князя Зигмулы да его племянника сводного Борислава. Хотели князя Гнеся просить о подмоге в победе над басурманином Хловою да отвоевать град Раздол. Ведь Раздол-то этот был свуянычей, а уж после стал Хлововым. Поначалу с басурманином-то этим русичи хотели договор сдалить, но Хлова условие поставил, что князьям-русичам к Раздолу еще половину своих земель отдать надобно да с людем тамошним. На то наши князья не пошли, а стали готовиться к бою с басурманами. А с подмогою князя Гнеся русичи победу одержат, сразу, без промедления. Потому по поручению князей и главного князя Зигмулы Ясноглядовича отправились Доброжит с Родиполком да витязями в поход по морю. Снарядили ладьи знатные да выбрали молодцев — витязей крепких, сильных. Взял с собою Доброжит в подмогу, окромя Родиполка, стрелка Монгуру — инородного кудесника. Но на то Родиполк обиды не делал, знать, в помощь будет. Монгура тот плыл следом, в овторой ладье.

В ладьях-то всех были восемнадцать молодцев гребцов. Весла у них были легки, на концах широки. Богатыри подменяли уставших гребцов. Главный богатырь Доброжит как садился за весла, то снимал с себя все свое богатырское, оставался в тонкой рубахе. Когда сильными руками весла направлял, так от тех махов ладьи вдвое быстрее летели. Родиполк-то тоже свою силу показывал, но за Доброжитом не поспевал. Овогда Родиполку чудилось, что Доброжит улыбается да ласково смотрит на него. Но то все были видения. Доброжит же суров, никого не щадит. В отретий раз захотели богатыри подменить гребцов, но гребцы те запротивились. Негоже богатырям свою силу растрачивать да с морем бороться! Надобно ту силушку поберечь для врагов да супротивников. Доброжит от того нахмурился, словно та гроза налетела, глазами-то сверкал на гребцов, словно молния в небе. Но и гребцы-молодцы — те не из боязливых были, на своем стояли да ответ давали, что это они в море хозяева, а богатыри пущай землю оберегают.

— Ты, богатырь Доброжит, научен земле-матушке оберег делать да защиту давать, — отвечал главный из гребцов, светловолосый Кут, — то и делай то, а мы уж свое будем делать. — Доброжит от того еще больше серчал, но гребцы не уступают, не пужаются того злого виду богатыря, на попятную не идут, на своем стоят. Сдвинул он брови свои широки к переносице да хмурым стал, словно туча грозная. Смолк он, да более слова не сказывал, все суров был, что не по его вышло. Ходил он так до самой зорьницы, а после уж забыл то все.

Стал он мечом перекидываться, из руки в руку бросать да бой с ветром делать. Размахивал он рукою широкою сильно, поперед себя по кругу, а после в другую руку перекидывал, да и той рукою машет, кругом крутит. Все в нем силушка играет, крепкая, мужицкая.

А как остановился, то поднял голову и в синю даль смотреть стал. Завидел он землю Гнездич Своялд, а после уж и все за ним.

Сошли богатыри на землю главного града, большого, широкого, названного Марьиной