Пелагия и красный петух - Борис Акунин

На месте Лейбки я бы ответил цитатой из«Жемчужной россыпи» Иуды Габирола, подумал Шмулик: «Дурак обвиняет других;умный обвиняет себя; мудрый же не обвиняет никого». В последнее время появиласьу Шмулика такая привычка – спорить с Учителем. Привычка была весьма похвальнойдля талмудиста, но небезопасной применительно к раву Шефаревичу, поэтомуполемику илуйвел про себя, мысленно.

Лейбка цитаты в свое оправдание привести несумел, за что и получил указкой.

Учитель сегодня опять был не в духе – как всепоследние дни. По пальцам досталось и Шимону, который рассказывал урок боязливои неполно.

– Ты сказал все, что знаешь? – нахмурился рав.

– Да, я сказал все, что знаю, – ответил Шимонпо всей форме, как полагалось. Но это его не спасло.

– Глупец говорит, что знает, Мудрец знает, чтоговорит! – рявкнул Учитель.

Шмулик тут же мысленно парировал другимафоризмом: «Глупость кричит, мудрость говорит шепотом». Отличный ответ. Здоровобыло бы подискутировать с равом – не важно, на какую тему. Еще неизвестно, чьябы взяла. Есть такая штука, называется «телефон». В самый раз для диспута сравом Шефаревичем: говори ему что хочешь, указкой не дотянется.

Не так уж был виноват Шимон, чтоб хлестать егос размаху, да еще с потягом. Бедняга аж взвыл, и слезы потекли в два ручья.Никто из ешиботников кроме Михла-Быка с его толстой шкурой не вынес бы такуюэкзекуцию без крика.

Снова вспомнилось запретное имя, второй раз задень.

Похоже, и рав Шефаревич думал о том же, потомучто темой сегодняшней беседы выбрал вероотступничество.

Современная Европа представляет собой страшнуюопасность для еврейства, сказал великий человек. Раньше, когда нас грабили,убивали, запирали в гетто, было легче – гонения лишь сплачивали нас. Теперь жеправительства так называемых передовых стран отказались от антисемитизма, иперед тамошними евреями возник соблазн стать такими, как все, ничем неотличаться от гоев. Ведь быть евреем – это не только случайность рождения, ноеще и сознательный выбор. Если не желаешь – пожалуйста. Крестись или простоперестань выказывать свое еврейство, и сразу перед тобой откроются все пути. Встранах Пейл и Литэ, ныне входящих в Российскую империю, положение ещетерпимое, потому что там евреям, которые перестали быть евреями, простора недают, попрекают происхождением. А вот в Западной Европе дела совсем плохи. Встране Тайц большой вред иудейству нанес Бисмарк, и тысячи евреев отшатнулисьот веры отцов. Скверно обстоят дела и в стране Церфат, которая еще сто летназад провозгласила равенство евреев. Слава Богу, глупые гои затеяли тампроцесс против выкреста Дрейфуса, отчего многие отступники призадумались. Врагиевреев относятся к двум видам. Первые хотят нас уничтожить, и таких бояться неследует, ибо Господь всегда защитит избранный народ Свой. Вторые во стократопасней, потому что покушаются не на наши тела, а на наши души. Они заманиваютнас добрыми словами и лаской, они хотят, чтобы мы отказались от своейособенности, перестали быть евреями. И многие, очень многие поддаются,становятся мешумедами. Мешумед,принявший Христа, в тысячу раз хуже самогозлобного из гоев. Чтобы выслужиться перед новыми хозяевами, он клевещет на наси нашу веру. А когда появляется меж нами, то сеет сомнение и соблазн в сердцамалодушных, кичась богатой одеждой и достигнутым положением.

Рав Шефаревич распалялся все больше и больше.Глаза вспыхнули огнем священного гнева, перст правой руки то и дело грозновздымался к потолку.

– Этих предателей нужно истреблять, какистребляют зараженную мором овцу, прежде чем она погубит все стадо! СказалГосподь: «Если кто из дома Израилева отложится от Меня, Я обращу лице Моепротив того человека и сокрушу его в знамение и притчу, и истреблю его изнарода Моего, и узнаете, что Я Господь».

На это Шмулик возразил так: «Господь сказал не«истреблять» – и точка, а «истреблять из народа Моего», то есть выгонять изевреев, и пусть дальше живут себе как знают, без Меня.

Но сказано было, само собой, по телефону, такчто рав аргумента не услышал и грохотал дальше, теперь обрушившись наапикойресов:

– Мы, евреи, единственные хранителиБожественного огня, который без нашего народа давно бы погас. Мы не меняемся,мы все те же, со времен Авраама и Моисея. А чего хотят апикойресы–сионисты?Чтобы евреи стали обычным народом и обычным государством. Но обычные народыживут недолго, они появляются и исчезают. Где моавитяне, филистимляне,ассирийцы, вавилоняне, римляне, терзавшие нас? Их давно нет, их вытеснили новыенароды: англичане, германцы, турки, русские. Пройдет два или три века, и факелыэтих молодых народов, ныне пылающие столь ярко, угаснут, вместо них зажгутсяновые, еще более яркие. Наша же свечка будет гореть все тем же тихим, негасимымпламенем, которому тысячи лет! Есть ли на свете другой народ, свеча которогогорит столь же долго?

И тут Шмулик не удержался.

– А китайцы, ребе? – сказал он вслух. – Онихранят свои обычаи столько же, сколько мы. Может, даже дольше. Четыре тысячилет, вот сколько.

Про китайцев это он в энциклопедии прочитал, умадам Перловой.

Реплика получилась эффектная, у рава аж бородазатряслась. Ну-ка, что он на это скажет, какую цитату приведет?

Не дождался Шмулик цитаты, а дождался указки –и не по пальцам, а по шее, по затылку.

Вылетел из класса с воплем, осыпаемый бранью иударами.

Трудно дискутировать с равом Шефаревичем.

Теперь нужно было переждать, пока Учительостынет, а потом идти просить прощения – через час-два, не раньше.

Шмулик засунул руки в карманы, прошелсявзад-вперед по улице, но в армянский квартал соваться не стал.

Близ Мусорных ворот кто-то окликнул егопо-русски:

– Мальчик! Мальчик!

Подошла шикса в темном шелковом платье, рыжиеволосы повязаны прозрачным платком. В руке саквояж. Веснушчатое лицо женщиныпоказалось Шмулику смутно знакомым.

– Тебя зовут Шмулик, да? – обрадованноулыбнулась рыжеволосая. – Это ведь с тобой я разговаривала на пароходе?Помнишь? Я тогда в монашеском облачении была.

Точно, вспомнил он. Видел он уже эту шиксу,когда плыли по реке к морю из Москвы – туда еврейские родители свезли из разныхгородов своих сыновей, чтобы передать их на обучение в ерушалаимский ешиботрава Шефаревича. Только в рясе шикса была не такая красивая. С золотистымикрапинками на лице и сверкающим нимбом из волос она стала гораздо лучше.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Шмулик. – Какпоживаете?