Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

своими и чужими обидами, я забыла об опасной дороге и опомнилась, только когда водитель Димов меня повторно окликнул.

– Извините, не возражаете, если я включу музыку? – спросил он, когда я заверила, что не сплю, ни в коем случае.

– Пожалуйста, только негромко, если современную, – попросила я согласившись. – Это можно?

– Можно и другую, – не обиделся Димов. – Хотите классику? Какую?

– Боккерини, «Дом дьявола», – я заказала непроизвольно, затем устыдилась и добавила. – Предпочтительно, если есть.

– Боюсь, что с дьяволом у нас туго, – ничуть не обиделся Димов. – Другая классика найдется, держу для супруги, она тоже ценительница.

– Тогда на ваш выбор, – любезно согласилась я. – Если не трудно.

– Вовсе нет, – заверил идеальный муж Димов. – Только, если не возражаете, на секунду остановимся, я посмотрю, что у нас в бардачке.

После минутной остановки и проверки при тусклом свете (тут я его разглядела!) Димов вынул пачку дисков и внес предложение.

– «Реквием» Моцарта, вам как? – осведомился он. – Супруга говорит, отлично для дальней дороги и ясности духа.

– Пусть будет «Реквием» – согласилась я.

Однако подивилась вкусам супруги филина. С подобной музыкой я была была практически незнакома, исключая марш Шопена, положенный на самодельные слова: «умер наш дядя и жалко нам его, он нам в наследство не оставил ничего, а тетя хохотала, когда она узнала, что он нам в наследство не оставил ничего». Тем не менее марку следовало держать даже ночью в странной машине и не обнародовать своего самозванства в роли ценительницы музыкальной классики. Раз «Дом дьявола» нечаянно нашел место в беседе, и, более того, стало о чем думать. Одним мигом семейные проблемы исчезли, вместо них возникли соображения, требовавшие настоятельного притока мыслительной энергии. Вот тут вовремя возник Моцарт с «Реквиемом».

3. День гнева и Туба мирум…

… отзвучали (Димов исправно сообщал названия музыкальных частей, супруга хорошо его вышколила), я охотно вникла в замысел и оценила конструкцию, печальное наименование перестало смущать и наводить мистические ассоциации, вслед за тем пробилось мнение, что на худой конец для мыслительного процесса сгодится и эта дивная музыка, раз она звучит, хотя, конечно, как из пушки по воробьям.

Процесс включился до «Реквиема», вернее до исполнения, но после упоминания, когда я согласилась с выбором Димова и ненароком глянула на освещенный внутренним светом профиль водителя-добровольца. На этот удачный раз анонимность с его лица схлынула, и я смогла оценить впечатление с большей полнотой. Общее впечатление совпало с голосом, ничего не поменялось, однако выражение, то бишь мысль, написанная на лице, оставила меня без сомнений. (К радости или печали, я всегда умела читать выражения людских лиц и с возрастом выучилась формулировать прочитанное.)

На внушающем доверие лице Кирилла Димова прочиталось без труда, что он в спокойствии и со знанием дела исполняет хорошо продуманный план, более того, что он доволен результатом. Поначалу меня отвлекли божественные звуки, впечатления отчасти смешались, однако с течением музыкальной мысли мысленное хозяйство встрепенулось и стало выбрасывать сначала сырой материал, далее выкладки на темы дня. Составные части «Реквиема» звучали, в процессе назывались и давали подспорье. Примерно так…

…«Кирилл Димов, значит! Болгарские предки, что-то я такое видела (или нет?) в своих сочинениях или там упоминалось похожее имя. Но все равно совпадение. Очень хорошо и убедительно дяденька-филин нам подвернулся. Везение – ну просто конфетка! Сначала подцепил Мишу в буфете, потом удостоверился, что найдена правильная пара идиотов – для того разговор о патрулях и документах. Обрадовался, когда я оказалась под нужной фамилией, следовательно имелось описание и упоминание.

Ах, дружочек Валя, как тебе не стыдно, стервец! Знал ведь, что я вычислю, откуда утекла информация о ночном поезде в Крым! Значит, полагал, что по результату я прощу, это радует. Но что ты, братец Валя, наплёл болгарскому потомку? Ладно, будем считать, что сообразил, где карточка. Неужто выдал догадку, что я потащила найденную карточку с собой? И как Димов будет вынимать? Кого наймет? Разбойников или патруль? Нет, это не вариант, Димов не будет, не таков у нас дяденька-филин!

Хороша страна Болгария, как поется в песне. Оттуда нам братья-монахи принесли славянскую азбуку, кириллицу. Потому что звались Кирилл и Мефодий, два брата-акробата! Ага, стало теплее! Конечно, это у нас вкратце упомянутый в заявке Кирилл Мефодьевич Дымов, «владелец заводов, газет, пароходов», супруг некоей тётеньки, которая хочет скупить престижную фирму покойницы Лары. Имя вылетело, но не она не Дымова и не Димова. А вот Димов стал Дымовым в общем произношении, массы дружно скорректировали и донесли до почти испарившегося инспектора Тверского. Это понятно, что есть хорошо.

Непонятно правда, зачем Дымов, он же Димов, так старается, ни в коем случае не хочет нас насторожить, похитил и тайно вывез, но все равно душка-душкой! Создает о себе благоприятное впечатление. С другой стороны, впечатление не ложное, оно устоявшееся, не совсем «чеховский» Дымов на самом деле таков – спокоен, уверен и надёжен. Тогда к чему плащи и кинжалы? Мог представиться на вокзале и растолковать свое дело, я попила бы водички в буфете и занялась легальным бизнесом даже в час раннего утра. Легальным.

Карточку, если бы даже имела при себе, то не стала бы отдавать или продавать, на это у Вальки хватило ума сообщить, не так ли? Плохо складывается, однако, словесный портрет филина Дымова, голова совсем не варит!»

Теми моментами «Реквием» набрал полную силу и захватил меня с собой, я бросила растолковывать Димова и включилась в хоровое пение на латыни, надо понимать. Язык был полностью незнаком, однако в моем переложении голоса пели фразу: «Там опять цветут сады, да, там всегда цветут сады!» «Так верующие слушали мессу в дореформатские времена, воображали себе личный текст и наслаждались!» – мельком пришла и ушла мысль. – «Там всегда цветут сады!»

После чего я странным оборотом сознания решила не допытываться ни у себя, ни у Димова, что последует дальше. Ничего грубо-криминального предусмотрено не было, за это я почти могла ручаться, хотя, понятно, доказательств не имела никаких. И вообще ничего конкретного сверх личных примерно-мыслительных процессов, при условии сильно заторможенных реакций, затуманенного ума и божественного «Реквиема». Поэтому, как музыка отзвучала, я искренне попросила поставить на бис, помянув почтительным словом супругу заговорщика Димова, как её там? Увы, не помню.

– Прекрасно, продлится почти до приезда, – одобрил Димов. – Примерно по «Агнец Божий», он в заключении.

Следует думать, что милый филин привык мерять дорожные расстояния музыкальными милями. На самом деле это была явная проверка, она же провокация. Реальная Катя Малышева (похищенный контингент), если оставалась