Лют - Дженнифер Торн

ним все в порядке, он спит. Сбегаю проведать его, когда все займут места за столом. Придумаю отговорку, почему он не с нами.

– Минуточку внимания! Друзья! – обращаюсь я к собравшимся. – Прошу всех в дом. Рассаживайтесь, и мы сразу подадим ужин.

Островитяне цепочкой тянутся ко входу, любезно мне кивая. Стараюсь мысленно проговорить имя каждого. Наши имена должны звучать при жизни, а не только после смерти, верно? Имена очень важны. Мы здесь были. Мы здесь есть.

– Это же не вся твоя приветственная речь? – шепотом уточняет Джо, пихнув меня локтем в бок. – Чему вообще вас учат в ваших американских университетах?

Я смеюсь, по-настоящему, и шикаю на нее. Жители деревни поднимаются по ступенькам крыльца, между гостями затесались и Пикси с Максом. Пожалуйста, осторожнее, – предупреждаю я всех тем же тоном, каким обычно обращаюсь к детям.

Эрни Уизерс медленно переставляет ноги, цепляется за перила.

– Я так рада, что вы пришли, – радушно говорю я, когда он одолевает верхнюю ступеньку.

– Я тоже, – желчно отзывается он, его лоб блестит от пота. – Уж будьте уверены.

Джо вместе со мной задерживается на крыльце. Вдвоем мы высматриваем опоздавших, но на горизонте никого, только стая ворон кружит над кронами деревьев, обрамляющих подъездную аллею, да вылизываются на траве кошки Дженет Мерроу. Должно быть, пришли вслед за хозяйкой, пушистики. Тени от вязов растянулись по лужайке и похожи на указующие персты. Их ровно семь. Совпадение?

Последними на крыльцо поднимаются Элси Уикетт и Мэтью. Он аккуратно придерживает ее за поясницу. На губах старушки играет слабая улыбка: Мэтью удалось отвлечь ее при помощи вина и своей компании. Остается лишь надеяться, что у меня с остальными получится так же. Проходя мимо нас, он кивает Джо и старательно избегает моего взгляда. Во мне что-то умирает, однако я прячу свои чувства за гостеприимной улыбкой. Та пьеса закончилась, сейчас идет другая. Джо молча наблюдает за мной. Мы входим в дом, напоследок окинув взглядом безлюдный сад, безлюдную подъездную аллею, обезлюдевший – за исключением тех, кто в этом доме, – Лют, и я закрываю дубовую дверь с тяжелым стуком, который эхом разносится по коридору. Поворачиваюсь в сторону более приятного звука – оживленного шума гостей. Снаружи просачивается голос:

– Нина, деточка!

Резко разворачиваюсь, волоски на коже встают дыбом.

– Бабуля? – Вспотевшая ладонь елозит по дверной ручке. Стискиваю крепче, открываю.

За дверью никого, даже кошек нет. И всетаки я напряженно всматриваюсь в аккуратно подстриженные кусты по обе стороны крыльца. Нога едва не соскальзывает с порога. Перевожу дух, возвращаюсь внутрь. Знаю, Лют сегодня чудит, но дверь я оставляю приоткрытой. На всякий случай.

Да, возможно, это лишь призрак бабули, но, боже мой, как бы ей хотелось увидеть мой дом, стать его привидением. Как бы она радовалась! Я смогу. «Хью нездоровится», – скажу я, и все поймут, что я имею в виду, и вежливо примут оправдание. Они ужасно милые, эти островитяне.

Сворачиваю за угол и вхожу в огромную столовую. Длинный старинный стол накрыт на тридцать две персоны: на нем расставлены тридцать две бульонные чашки нашего лучшего красно-белого веджвудского фарфора.

– Прошу прощения, – начинаю я, чтобы побыстрее разделаться с неприятной обязанностью. – Хью…

Хью здесь. Сидит во главе стола спиной ко мне. Я растерянно умолкаю, он не оборачивается и лишь чуть заметно приподнимает подбородок. Медленно приближаюсь. На нем тот же смокинг, что и в вечер нашей первой встречи. На меня Хью не смотрит, но, когда я прохожу мимо, берет меня за руку.

– Здравствуй, дорогая, – говорит он. – С годовщиной.

Я боюсь смотреть на него, но, когда все же осмеливаюсь, не нахожу в его улыбке ничего зловещего. Вид у Хью сонный, чуточку сконфуженный. Может, дверной замок все-таки не закрылся. Меня охватывает облегчение, однако следом накатывает новый приступ тревоги. Хью выглядит таким безмятежным, что мне не по себе, а смокинг для сегодняшнего ужина и вовсе паршивый выбор.

– С годовщиной, – отвечаю я.

Наклоняюсь поцеловать его под умиленное аханье всех сентиментальных пожилых дам, отвожу глаза от Мэтью и пересекаю столовую, чтобы занять свое место на противоположном конце стола, в миле от Хью. На соседнем стуле прилажено детское сиденье, и Эмма радостно взбирается на него, ничуть не смущенная тем, что на разномастных стульях за огромным столом, который предназначен для официальных торжеств и которым мы ни разу – ни разу! – не пользовались, в эту минуту сидит все население острова. Чарли – он справа от меня – расширившимися от изумления глазами медленно, внимательно разглядывает каждого. Готова поклясться, он делает то же, что и я у парадной двери, – запечатлевает всех в памяти живыми.

Рассевшись, гости выставляют на стол свои подношения – в основном спиртное. Вижу вино сортов темпранильо, сансер, бордо – драгоценный импорт, которого в последние три года практически не найти. Островитяне специально приберегли его для этого дня.

Винные бокалы ждут, когда их наполнят. Отодвигаю свой подальше от пухлых ручек Эммы, гоню прочь страшные картинки, где стекло бьется, превращается в оружие, вонзается в плоть.

Хью поднимает бокал красного, наполненный почти до краев, и жадно пьет. Надеюсь, он не вырубится прямо за столом. Хотя вряд ли в моих силах это предотвратить.

Леди и джентльмены, я подам вам… – Салли с огромной супницей в руках неуклюже входит в столовую под редкие одобрительные аплодисменты. – Суп! Самый безопасный вариант!

По столовой прокатывается смех, а я вспоминаю прочитанную в детстве сказку «Похлебка из камней», в которой солдаты во время войны наварили «каменной» похлебки на всю деревню, после того как каждый селянин добавил в котел тот или иной ингредиент, и в итоге все обитатели деревни поняли важность общих усилий. Для сегодняшней трапезы суп подходит идеально.

– Чтобы вы знали, все тщательно протерто в пюре, – объявляет Салли, водрузив супницу в центре стола, – но на всякий случай ешьте аккуратно! И с хлебом поосторожнее. Если что, добавки всем хватит, не волнуйтесь. А для самых смелых или отчаянных, ну или наших последних героев, я приготовила еще и салат.

Ленни Джойнер поднимает свой бокал с бодрым «И-и-эх!», и ему вторят еще несколько человек. Сосед по столу пихает Мэтью в бок, и тот тоже поднимает бокал, но, в отличие от остальных, не старается налепить на лицо улыбку.

Последние герои. Где-то я это уже слышала. В пабе, от Ленни. Должно быть, у Мэтти есть что-то общее с Ленни, со всеми, кто поддержал тост. В гроссбухе они отмечены крестиками. Все до единого. Фамилия Джойнер мне на глаза не попадалась, зато Клер, Риверс, Бланшар, Дженет Мерроу – их я видела. Все они живут поодиночке. Насколько мне известно, у