Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова

Опыт оказался неплох. Романтика, красота, высокие бокалы,розы в серебряном ведерке, тихая музыка – едва выскочив из мужественныхобъятий, Аллочка выключила музыкальный центр. С этой музыкой сцена соблазненияказалась слишком уж классической, следовало поубавить сладкой прелести.

И все. Время от времени они встречались – примерно раз в двамесяца, чтобы все повторить, и получали от этого удовольствие, и миленькощебетали, валяясь в шелковых подушках, и даже попробовали вместе принять душ.Это оказалось очень неудобно, мокро и опасно для жизни, потому что всоответствии с правилами в душе следовало “начать все сначала”, и он решил“начать”, и чуть не сломал ногу на скользком полу, а у Аллочки с волос текло,они лезли в глаза, и она чувствовала себя, как собака под дождем – шерсть какбудто чужая и псиной воняет.

И все!

От одного взгляда на Григория Батурина в голове у АллочкиЗубовой происходило какое-то движение, как будто ударяла черная молния и каждыйраз выжигала все вокруг. Ей хотелось его потрогать – ну хотя бы через одежду!Просто потрогать, узнать, какой он на ощупь, какая у него щека, какие пальцыили волосы на затылке. Ей представлялось, что он особенный, ни в чем не похожийна гарвардского карьериста, а весь Аллочкин опыт ограничивался именно им.

Она умерла бы от страха, если бы Батурин “обратил на неевнимание”, и страстно желала, чтобы “обратил”. Она даже умоляла его про себя –посмотри на меня. Ну, посмотри, это же я! Ну, почему ты так и не смотришь?! То,что ты уставляешь в меня глаза, – не в счет!

– Что? – вдруг спросил он совсем рядом. Голос былнедовольный. – Что вы на меня вытаращились? Я забыл отстегнуть парашют?

Аллочка покраснела как рак.

Как рак, которого сварили и собираются есть. Живой, еще несваренный рак, вовсе не красный.

– Гриш, я ничего не понимаю.

– Извините, – быстро сказала Аллочка, – Кира Михайловна,можно мне попозже зайти?

Кира протяжно вздохнула:

– Ну конечно.

Аллочка выскочила в коридор и побежала, вспоминая, как онана него таращилась, а он заметил и даже спросил про парашют!

На лестнице она с разгону врезалась в чью-то спину ипошатнулась.

– Извините!

Спина сделала оборот и оказалась Кириным мужем.

– Ничего, – сказал он, – вы об меня не ушиблись? Аллочкапокачала головой.

Кирин муж посмотрел наверх – шея была крепкой и сильной,Аллочка рассмотрела, – а потом попросил интимно:

– У вас нет сигарет? Я никогда не курю в присутствии Киры.Считается, что я некурящий и спортивный. Сигареты у меня в машине.

– Конечно! – пылко воскликнула Аллочка и сорвала с плечапортфель. – Сейчас!

Для конспирации, как объяснил Сергей, они спустились еще наодин пролет и глубокомысленно закурили.

– Веселая у вас в редакции жизнь, – рассматривая своюсигарету, заговорил наконец Сергей, – просто завидно. У нас все не так.

– А где вы работаете?

– Я директор по науке компании “Сони”. Конечно, не всей“Сони”, а только российского представительства. У нас все спокойно иразмеренно. Почти как в раю.

– Вы думаете, что в раю спокойно и размеренно? – неожиданноспросила Аллочка, и он засмеялся.

– Наверное, по-разному. У каждого свой рай. В моем именнотак.

В моем раю, подумала Аллочка, черная молния все времяударяет в одно и то же место. В моем раю должен быть Григорий Батурин.

Вот только как его туда заманить?

И что делать с тем, о чем она знает!..

– Кира… очень переживает?

– Ну конечно! – ответил он со странной досадой, как будто непонимал, из-за чего переживает Кира. – Все одно к одному, и записка, и кабинет,и убили его, когда он к нам шел!..

– А вы… были дома? Ну, когда убили?

Сергей посмотрел на Аллочку.

– Нет. Не был.

– А что это за записка? – спросила Аллочку, собравшись сдухом. – Я так толком и не поняла.

Может, рассказать ему, промелькнуло в голове. Он, наверное,тоже все понимает. Как Кира.

– Записка в портфеле у Костика, – объяснил Сергей. – Милициясчитает, что Кира в ней угрожает ему или шантажирует. А это не записка, аполстранички из ее давней статьи о детективах. Вы не знали?

– Я знала! – возразила Аллочка. – Я не знала, что была такаястатья.

Сергей внимательно смотрел ей в лицо.

– Ее и не было. Она не вышла. Чем-то они ее заменили. Когдавы приезжали к Кире на дачу, она как раз ее писала.

Аллочка пожала плечами. Ей было совершенно все равно, чтоименно писала на даче Кира.

– Говорят, что теперь главным станет Батурин, –поинтересовался Сергей осторожно, – это хорошо или плохо?

– Конечно, хорошо! – с жаром воскликнула Аллочка. – Костик…Константин Сергеевич тоже очень хороший начальник, но все-таки совсем не такой,как Григорий Алексеевич!

– Не такой потому, что он ни разу не грозился вас выгнать? –ехидно спросил Сергей.

Аллочка вспыхнула и вознегодовала. Ей так понравился Киринмуж, показался таким понимающим и таким… своим, а он на самом деле хотел всеголишь посмеяться над ней, как и все остальные.

– Не обижайтесь, – произнес Сергей быстро. Все, что оначувствовала, моментально отражалось на ее лице, как у его сына. – Я просто так.Из вредности.

Это было сказано так, что Аллочка ему поверила.

– Они просто очень разные, – попыталась объяснить она, –совсем, совсем разные. Верочка Лещенко вчера с такой гордостью говорила, чтопереспала с Костиком только для того, чтобы хорошие задания получать, а сБатуриным… это вообще невозможно.

Тут ей стало так неловко, что она опять покраснела –наверное, до самой макушки. Наверное, под волосами видно, какая у нее краснаякожа! Но ей никогда не удавалось ни с кем потолковать о редакционных делах, иникто не слушал ее так, как слушал Кирин муж, и не относился к ее словам таксерьезно!

– То есть я хочу сказать…

– Я все понял, – помог ей Сергей, – у Костика были своиметоды подбора сотрудников и сотрудниц. Особенно сотрудниц. У Батурина методыдругие, и они вам нравятся больше. Правильно?

Аллочка кивнула. Слава богу, он и вправду все понимает.

– Спасибо, – сказал Сергей, – мне нужно ехать. Мои японцы нелюбят опозданий.