Проклятье гномов. Клинки и розы - Вадим Кузнецов

неприятель подошел к Железному городу на берегу Вольной реки. Город ни в коем случае нельзя было сдавать. Рядом находились шахты, где добывались ингредиенты для изготовления пороха, который все чаще применялся для нового оружия. Еще в городе располагалась сильная школа магов. Потеря этой твердыни могла означать поражение в войне, а может быть, и потерю самого государства.

Антоний лежал в тяжелом судорожном бреду. Герцог Вискарии несколько раз за день терял сознание, зовя родных и близких, сжимая подушку, словно женщину. А когда ум прояснялся, приходили ужасные страдания. Страшно смотреть, когда большой мужественный человек мечется по постели, воет и стонет, как раненый, загнанный собаками кабан. Магистр пятнадцатого уровня оказался бессилен перед, казалось бы, обычным боевым ранением.

Ядро разорвалось близко, поэтому осколки пробили ботфорты и поразили ногу. Сначала казалось, что раны затянулись, но оказалось все не так просто. Через месяц боли вернулись и началась агония, предвещающая смерть. Неровные края ран загноились, и даже сильные маги опускали руки. Голень покраснела и распухла, и с каждым днем Антонию становилось все хуже.

Ранним июньским утром на Царскую площадь вышли розовощекие молодцы в серых рубахах. Закипела удалая работа, заговорили плотницкие топоры. Застучали молотки, заплакали пилы, посыпались на брусчатку свежие опилки. Вокруг королевской трибуны росли деревянные помосты, чаще их сооружали для праздников, однако на этот раз готовилась массовая казнь. Не прошло и пары дней, как вся площадь покрылась «лобными местами». Повсюду стояли плахи, станки для пыток, виселицы и другие ужасные штуки для умерщвления людей. Запах смерти и крови пропитал тяжелый летний воздух, внушая первобытный животный ужас. Казалось, будто сам Палач находится рядом и улыбается, а его безжалостный стальной топор ловит на отточенное лезвие веселые солнечные зайчики.

Франциск был непреклонен. Предатели Родины, виновные в последнем поражении, должны понести суровое наказание. Более десяти тысяч дезертиров отправили в Уроченские горы для тяжелых работ в золотых шахтах. Старый король Карл Двенадцатый много лет назад разорил подземные города и перебил гномов, взяв эти шахты под свой контроль. Теперь там трудились на благо Родины преступники и изменники. Убийцы, воры и казнокрады. Долго там никто не приживался. Ужас состоял в том, что младшими надсмотрщиками поставили гномов, переметнувшихся на сторону Империи. А они сильно ненавидели людей несмотря на то, что служили короне.

Около сотни младших и старших командиров приговорили к смертной казни. Среди них оказались и прошлогодние участники магического турнира. Андрэ и Эрик. Андрэ, правда, приговорили заочно. Его так и не нашли, дезертир ни разу не появился в расположении армии, поймать виконта-развратника пока не удалось. Эрик же, как адъютант Антония, был «назначен» виновным в ранении герцога. Хотя, непонятно, как он мог защитить своего командира? Запретить выходить из походной палатки?

Франциск традиционно выступил на королевской трибуне, но казни еще не начались. Все ждали самого короля. Он спустился вниз и в сопровождении небольшой свиты начал прогулку по Царской площади. Остальная знать могла, как сидеть на месте, так и следовать за Франциском, но в некотором отдалении.

Стальной король выглядел великолепно. Строгий серый камзол, перетянутый белыми лентами, прицепленный к поясу меч, короткие парадные сапоги. Но, в отличии от одежды, здоровье властителя оставляло желать лучшего. Лицо предательски испещрили узкие морщины, нос и щеки покрылись щербинками, а стоячие усы нервно подрагивали.

Сегодня Франциска сопровождали всего два человека. Екатерина Калати и Людвиг, все-таки выпущенный из тюрьмы. Екатерина смотрелась так, словно она не фаворитка, а настоящая королева. Серое, переливающееся на свету платье с кружевными оборками, туфельки, поблескивающие бриллиантами на пряжках. Рыжие кудряшки с металлическими заколками смирно лежали на хорошенькой, высоко поднятой головке; тонкие губы, чуть тронутые помадой, поджаты; в глазах искрились едва заметные слезинки. Любовница короля будто сидела иголках, но старалась держать высокую марку.

Людвиг после месяцев заключения казался больным и бледным: его волосы несколько поредели и потеряли цвет; глаза потухли, румянец покинул щеки, и лишь крепко стиснутые здоровые зубы намекали на то, что внутри графа таится могучая сила, которая жаждет выхода.

Царскую площадь заранее оцепили колючей проволокой и выставили в прилегающих улочках караулы, дабы народ не надоедал знати. Сейчас лишь палачи со своими жертвами являлись невольным украшением этого «поля смерти». Отовсюду слышались крики несчастных, басовитые приказы офицеров и барабанная дробь, предвещающая чью-то смерть. На брусчатку щедро лилась кровь. Сталь неотвратимо карала виновных. То здесь, то там очередная голова отделялась от тела, в других преступников вонзались арбалетные болты, а самых отъявленных негодяев жестоко пытали перед тем, как казнить. Над башнями дворца реяли крикливые вороны, чувствуя поживу, а на арке Карла Восьмого сосредоточенно ворожил стальноволосый Металлиум, отгоняя от Столицы инфернальные силы.

Франциск щерился по-стариковски и медленно проходил по площади, властно держа под руку Екатерину. Его спутница старалась не отводить глаз от вида крови и не морщить свой прелестный носик. Женщина прекрасно понимала, что находится в лапах кровожадного паука, и стоит тому лишь дернуть за ниточку, как новая невинная жертва падет под ударом палаческого топора. Людвиг же, покорно шествующий чуть позади, как бледная тень, прекрасно понимал, что подобной жертвой в любой момент может стать и он сам.

— Милая. Тебе нравится моя благодарность этим людям? — спросил Франциск, криво улыбаясь. — Они заслужили мгновенную смерть!

Рядом стояли преступники, прикованные руками к деревянной стене. У каждого на груди висел порядковый номер. Королевские арбалетчики расстреливали приговоренных по одному. Капитан приказывал стрелять одновременно в того или иного человека, называя номер. Мгновение, и выигравший билет в смертельной лотерее оказывался пришпиленным к стене десятком острых болтов. Если несчастный не умирал сразу, то его не добивали, а выбирали следующего приговоренного. Таким образом, «мгновенная смерть» не всегда наступала мгновенно!

— Быть может, лучникам стоит быть более меткими… — потупив глаза, ответила Екатерина. — Почему никто не попал точно в голову?

— Или в глаз? — усмехнулся король. — Эй, лодыри! Выбирайте следующего и бейте по глазам! Оставьте воронов без лакомства!

Капитан покорно кивнул и выкрикнул:

— Номер пять! Стрелять по глазам!

Застучали барабаны, выбивая смертельную чечетку, капитан взмахнул рукой, и десяток солдат выстрелили. Несчастный преступник не успел даже обделаться от страха, как в его голову прилетело пять или шесть болтов. Три из них выбили глаза, два порвали щеки, а еще один срезал левое ухо словно ножом. Жуткий крик вырвался из вздымающейся груди и сразу сменился бульканьем, ибо другие болты пробили легкие. Кровь фонтаном выплеснулась наружу из разорванного рта, и человек умер.

Екатерина