Нордвуд. Призрачные нити - Хелен Тодд

Яркая вспышка осветила зал, обнажая каменные столы с телами. Подземное кладбище. Особое погребение погибших ведьмаков. От них исходили сплетенные между собой разноцветные нити. Они связывались, спутывались и уходили в потолок. Что-то запульсировало, хрипло закричало, будто в надежде освободиться от оков, и тут же затихло.

В этот момент Аннетт отчетливо понимала, что нет ничего живее прошлого: призраки, души прошлых носителей зеркальных знаков… именно они управляли их перемещениями; показывали изломы и бессилие; спасали; берегли, местами жестоко показывая обличье теней, затаившихся в темных уголках туманных улиц. Призраки… мертвы, но все еще живы. Живы, но уже почти забыты. Именно их голоса сопровождали ведьмаков. Именно они помогали им, давали советы, предупреждали. Они город, они управляли их жизнями, открывая детали, показывая то, чего стоило опасаться, открывали их слабости, не давая оступиться.

Ведьма отскочила и, шатаясь, попятилась назад. Все перед глазами поплыло, смазалось, превратилось в кашу из ощущений. Ее руку до боли сжимала черная магическая нить, накачивая ее до краев магией еще и еще, не обращая внимания на то, что ее резервы и так переполнены. Источник выбрал одного из владельцев, он принял Аннетт. На запястье, под зеркальным знаком, появилась тонкая черная линия – кольцо, дающее доступ к неограниченному запасу силы.

19.27

Y – знак сплетения, соединения, смерти, сплетение смерти.

Тодор Рэндел

Вампир криво ухмыльнулся: Нордвуд переместил его в подземелья. Сырость, холод, угнетающая тишина. Ему не впервой быть здесь. Не впервой видеть кровь. Его часы остановились еще несколько столетий назад. Но на этот раз все было иначе. Пустота и широкий свод колон, догорающий свет магических нитей, исходящих от каждой могилы: значит, предсказание почти сбылось.

Он подошел к одной из могил. Серый камень, за годы покрывшийся мхом, чернотой и грибком, неизменный ледяной сквозняк и тихий шепот призраков. Тодор закрыл глаза: ему незачем видеть, он чувствовал. Его сердце не выжжено, но истощено. Теперь ни гранитные стены, ни железные оковы не могли дать ему защиты. Он открыт для тьмы, но не собирается принимать ее в себя.

Чем дольше он стоял, тем отчетливее слышались голоса. Тодор блокировал их. У него другая цель. Он здесь, чтобы пойти на риск ради жизни других. Трое должны погибнуть, но если все выйдет он спасет хотя бы одну жизнь. А пока… в груди поселилось сочувствие ко всем, кто оказался в плену предсказания. Не из-за того, что они переживут или потеряют, за следы, которые неизлечимыми шрамами останутся в их душах. Здесь его власть уже ничего не значила, здесь ничего не зависело от его влияния.

– Я буду продолжать разрушать все, что здесь находится, пока я существую, пока могу отказаться от владения источником. Каждый вдох, каждый шаг, который я делал навстречу этому решению, стоил слишком дорого, чтобы отступить.

Вампир криво ухмылялся, наблюдая за тем, как призраки расступаются, пропуская его к пульсирующей жиле: магия города, один из неисчерпаемых источников, который мог бы подчиняться, быть в его власти. Разноцветное свечение начало темнеть, превращаясь в чернеющую жидкость. Он показывал себя, свое нутро и в то же время вспыхивал алым оттенком, адаптируясь под магию Тодора.

Вампир читал древнее заклинание, над которым Нордвуд давно не имел власти: слишком сильное, слишком опасное. Но Рэндел оставался холоден ко всем переживаниям. Он, словно северный ветер, – лед, вечная стылость. Туго заплетенные волосы, широкие плечи, покрытые черным плащом, и кровавая ухмылка. С побледневших губ сочилась тонкая струя. Она стекала по подбородку, пропитывала воротник наглухо застегнутой белой рубашки. Вместо страха – твердое решение спасти все жизни.

В пляшущих отблесках от других сплетений магии появился алый свет. Он вытеснял все связи погибших, выжигал прошлое, выстраивая дорогу для тех, кто когда-то будет лежать в подобных каменных склепах.

Никто не учил его быть сильным, никто не давал наставлений, никто не мог помочь. Отказ от источника – риск, но Тодор обладал двумя другими, равносильными этому. Возможно, благодаря их силе выйдет закрыть механизм предсказания и дать возможность выжить тем, кому предназначено погибнуть. Трое из семи не смогут принять в себя столько магии, сколько дает им город для своей защиты. А заклинание распределит магию иначе, затаит ее, подчинит, но в то же время не присвоит.

Его равнодушие к тому, что призвано волновать, больше походило на безумие. Тодор шел по краю лезвия. Он знал, что такое боль, потери. Знал: от него многое зависит.

Последняя вспышка, и подземелье накрыл морок.

D – Анри, H – Эмма

Все затихло. Анри тяжело дышал, жадно глотая воздух: произошедшее не прошло бесследно, несмотря на то, что он был подготовлен и был едва ли не единственный, кто мог принять в себя столько магии без последствий.

Он не верил. Не осознавал, не мог представить, что его роль в предсказании закончена. Все обошлось. Да, нужно время отойти, да, возможно, все не так гладко, но Брэйден ощущал Эмму, и это придало ему сил, приземлило, дало осознание, что это не забвение, не сон, не иллюзия. И все-таки приятная слабость распространялась по телу.

Их отношения… были осознанными, несмотря ни на что, вопреки всему. Эмоции были важнее предрассудков и рассказов, вспыльчивости и бесконтрольности, опасности и злых языков. Просто любовь. Не нужно быть провидцем, не нужно предсказывать, когда ты и так знаешь худшие варианты. Если есть небольшой миг, в котором можно чувствовать, жить, – это стоит делать.

Знак обмена вспыхнул. Эмма забирала его излишек магии. Но именно сейчас Анри отчетливо дозировал то, что отдавал. Впервые он контролировал их связь, знал ее границы, знал, сколько можно отдать без последствий. Она где-то рядом. Ведьмак обвел расфокусированным взглядом едва освещенное кладбище. Все происходящее казалось призрачным, случайным, возможно, нереальным. Ничего, кроме магии. В тенях от надгробий ничего не разглядеть. Использовать заклинания он не решался: слишком сильный источник.

Но сердце всегда знает, где то, что ему дорого. Волшебство чувств не только в обладании человеком. Ее магия – бессилие, его – излишки энергии. Эти двое идут рука об руку. Их близость дает им жизнь. И он чувствовал эту жизнь, поэтому уверенно шел, ведомый надеждой успеть вовремя, если Эмме нужна помощь.

Он с тревогой затаил дыхание, увидев, как ведьма, бесполезно кутаясь в пальто, старалась согреться. Побледневшие губы, растерянный взгляд. Она не просила помощи, не искала успокоения: просто надеялась, что все будет в порядке, задумчиво гипнотизируя пылающий знак обмена.

Чейз успокаивалась, осознавая, что может помочь, быть нужной для кого-то, не оставаться бесполезной и да, отдать больше, чем может. Плевать на слова призрака. Если бы не Анри, все… было бы иначе. Но все, что она делала, было не из-за чувства долга, нет. Ей нравилось отдавать и не требовать ничего взамен.