Академия при царском дворе. Греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени - Николаос Хриссидис

Напротив, такое избыточное обращение к искусствам и наукам (включая и астрономические образы) указывает на иезуитскую традицию изучения естественных наук674.

Портрет Щербана Кантакузина, нарисованный Софронием, несомненно, содержит ряд черт, общих с другими панегириками властителям. Автор сравнивает князя, прямо или косвенно, с солнцем. Софроний превозносит Щербана за его военные деяния, благоразумное и справедливое правление, а также за величественный облик. В то же время Софроний демонстрирует хорошее знакомство с конкретными обстоятельствами, окружающими его персонажа: так, он не забывает подчеркнуть византийское происхождение семейства Щербана, а также использование им двуглавого орла и в то же время избегает каких-либо прямых упоминаний о повелителях князя – турках-османах. Единственной завуалированной ссылкой на них представляются слова о том, что князь выказывает покорность «тем, кто более велик [чем он]» и пережил несколько покушений на свою жизнь675. Кроме того, Софроний не забывает о существовании Брынковяну и его влиянии при дворе, как и о том, что и он, и его дядя покровительствуют искусствам. Поэтому он не упускает возможности продемонстрировать собственную эрудицию и насыщает свою речь античными образами в надежде, что его послание не останется не замеченным адресатом и аудиторией. По этой причине речи и проповеди и Софрония, и Иоанникия всегда приведены в соответствие с конкретными обстоятельствами и никогда не выглядят стандартными азбучными примерами искусства риторики.

То же самое знакомство с политическим окружением очевидно и в следующей по времени сочинения дошедшей до нас речи Лихудов, авторство которой принадлежит обоим братьям. Эта поздравительная речь была сочинена в 1686 году по случаю дня рождения Софьи Алексеевны. Произнесенная 16 сентября, изначально она была написана на латыни676 и, согласно источникам того времени, оглашена на личной аудиенции в палатах царевны в день ее именин677. В бумагах Посольского приказа она обозначена как «похвальное слово» и представляет собой панегирик Софье Алексеевне и ее правлению, причем содержит также обращение к ней с призывом продолжать ведущуюся ею и ее братьями борьбу с татарами и их покровителями – турками-османами.

Лихуды начинают свою речь со ссылок на содержащиеся в посланиях апостолов требование «царя чтите»678 и слова о том, что «нет власти не от Бога»679. Это решительное и расположенное в стратегически выгодном месте утверждение невозможно интерпретировать иначе, чем заявление Лихудов о том, что Софья по праву занимает московский престол. Тем самым авторы сразу же объявляют о своей лояльности Софье. Они указывают, что просто «чтить» ее (несмотря на то, что именно этого требует Священное Писание) недостаточно, чтобы доставить удовольствие в должной мере оценить ее достоинства. Прибегая к известному принципу topos modestiae, они добавляют, что начать такую речь было бы для них легче, чем закончить ее680. Почтительно запрашивая разрешения сделать это, авторы переходят к похвальному слову в честь отца Софьи, царя Алексея Михайловича. Это выглядит как еще одна предпринятая Лихудами попытка подчеркнуть законный характер правления Софьи, тем более что они не говорят ни слова о царствовании Федора Алексеевича, наследовавшего Алексею Михайловичу. Кроме того, они заостряют внимание не только на родственной, но и на военной связи между обоими правителями: оба они боролись с татарами и с турками-османами681. При этом они вкратце, но подчеркнуто ссылаются на многочисленные войны и военные свершения отца Софьи, заявляя, что он провел значительную часть своей жизни в борьбе с врагами христианства и прославился по всему миру как христианнейший и славнейший самодержец. В свою очередь, Софья, продолжают Лихуды, вторит отцу своими свершениями. Здесь мы видим прямую отсылку к объявленным незадолго до того приготовлениям к первому Крымскому походу682. Тем самым Лихуды выказывают себя опытными наблюдателями московской политической сцены, способными использовать результаты этих наблюдений в своих собственных целях.

И все же они не могли ограничиться лишь связью между отцом и дочерью в плане внешней политики, тем более что правила риторики требовали, чтобы они превозносили своего персонажа за его собственные заслуги. Сперва они восхваляют Софью за остроту ее ума и рациональные стороны ее характера. Она не только была рождена одаренной и проницательной, но и на протяжении всей жизни стремилась развивать свой разум посредством искусств. Иначе и не могло быть, поскольку она была крещена в честь Софии – божественной мудрости. Соответственно, ей приписывается способность распознавать причины многих других вещей (нерелигиозного характера) при помощи трех сторон разума, как могли бы сказать философы. Благодаря этому, заявляют Лихуды, царевна могла, может и впредь сможет уверенно справляться с любыми проблемами683.

Что касается ее нравственных достоинств, сперва Лихуды подчеркивают ее справедливость («правду»), которую она проявляет по отношению и к иностранцам, и к своим подданным. Эти слова не могут не быть прямой ссылкой на их собственное положение и те блага, которыми они пользовались благодаря своим связям с Софьей. К этому Лихуды добавляют множество других достоинств, таких как великодушие, смирение, непорочность, умеренность, «гражданство» (житейскую умудренность)684, правдолюбие и милосердие – все те достоинства, которые перечисляются в учебниках этики, основанной на идеях Аристотеля685. Софья не только была рождена со всеми этими интеллектуальными и нравственными достоинствами, но и стремится развивать их в себе посредством искусств. Лихуды заявляют, что по этой причине они не перестанут возносить ей хвалы, тем более что враги христианства трепещут при одном звуке ее имени686. Таким образом, панегирик делает полный круг, возвращаясь к воинским доблестям Софьи и к ее роли защитницы Московии и христианства от татар и османов.

Тем не менее в очевидной попытке не забывать и о тех силах, которым предстояло править Московским государством, Лихуды обращаются к мотиву христианских правителей, сражающихся с врагами христианства, с тем чтобы упомянуть в речи и царственных братьев Софьи. Поскольку, как говорят иные философы, «всякая троица совершенна», Софья, Иван и Петр представляются ведущими борьбу с большим успехом. Имея в виду всех трех, авторы заявляют:

Понеже в вашей силе и в ваших устремлениях и в грозной державе положена есть надежда всего христианства. Вы аки стена непоборимая, твердая и сильная есте. И предстение еже предборает супротив звериного неистовства и неукротимого народа нечестивого, да неже в западных странах служителей христовых нашествовали и разоряли, вас постави человеческого спасения творец. Аки град и стену против лица вражих христианского благочестия687.

Турки и татары не испытывают страха перед другими христианскими государями и правителями, утверждают Лихуды, и потому эти правители молят Бога послать успех русским. Еще более единодушно и в унисон об этом же молятся патриархи восточных церквей. В заключительной