Академия при царском дворе. Греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени - Николаос Хриссидис

студентам иезуитский курс в православном обличье, нет ничего удивительного в том, что лихудовская космология вставала на сторону полутихоническкой системы. Лихуды, несомненно, были знакомы с различными планетными системами, имевшими хождение на Западе в XVII веке. Тот факт, что Иоанникий в 1690 году переписал трактат Курсуласа, указывает на то, что братья планировали читать в академии космологию, включая и планетные системы. То, что Лихуды, скорее всего, действительно отдавали предпочтение полутихонической системе, как будто бы является естественным следствием частичного геоцентризма этой системы, того, что она признавала текучую природу планетных сфер и, разумеется, в конечном счете находилась в согласии с авторитетом Священного Писания. И Peri Ouranou, и De Mundo совпадают по всем этим пунктам.

Изложение планетных систем в De Mundo завершается следующим заявлением: «Да будет это описание достаточным в том, что касается небес, о которых едва ли можно быть хоть в чем-либо уверенным, и по большей части мы вынуждены лишь строить догадки, поскольку одного лишь разума недостаточно, да и о поведении [планет] мы не знаем наверняка»645. На первый взгляд это заявление выглядит возвращением к вере, с учетом заявленной невозможности сколько-нибудь уверенно постичь природу небес при помощи разума. Однако существенно то, что автор, а вслед за ним и Лихуды в этом заключительном замечании не упоминают религию. Автор советует читателям искать дополнительную информацию по планетам в первую очередь у астрономов как наиболее сведущих людей. Какие именно астрономы имеются в виду, трактат не уточняет646. Таким образом, лихудовская космология в целом отражает философскую программу академии, представляющую собой смесь старого и нового, схоластического и «научного». Потенциальное влияние такого сочетания на умонастроения и интеллектуальную точку зрения учеников академии не всегда легко оценить. Впрочем, в том, что касается натуральной философии и космологии, академия знакомила учеников и с теоретическими рамками натуральной философии, ее словарем и терминологией, и с некоторыми из последних достижений астрономии (хотя и очень поверхностно), а также с самыми элементарными математическими понятиями. В этом смысле учебную программу академии можно интерпретировать как первую попытку внедрить в России институционализированное, формальное «научное» образование, за которой последовало основание в Москве Школы математических и навигацких наук647.

Глава 6

РИТОРИКА, ФИЗИКА И ПРИДВОРНАЯ КУЛЬТУРА В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ КОНЦА XVII ВЕКА

Лихудовская натуральная философия в российском контексте

Из множества потенциально доступных для образованных западных людей к середине XVII века точек зрения на космологию Лихуды выбрали качественное и умозрительное понимание натуральной философии. Они не были людьми Нового времени в том смысле, что не стали порывать с аристотелевским духом в пользу экспериментальной науки, воплощением которой был телескоп Галилея. Соответственно, они знакомили своих учеников со схоластическим вариантом натуральной философии, на Западе уже начавшей отступать под давлением со стороны ученых-экспериментаторов648. Тем не менее признание новых научных открытий шло постепенно даже на Западе, где существовало много различных вариантов аристотелизма и схоластики649. Ряд важных аспектов лихудовской космологии выдает знакомство братьев с некоторыми из новейших открытий. Однако лишь поместив космологическое учение Лихудов в рамки культурной традиции Московской Руси, мы сможем разобрать его потенциальное значение для их учеников.

Лихуды проводили четкую грань между Священным Писанием, философией и «наукой», понимая под последней астрономию (как часть математики) и астрологию650. Они обращались ко всем трем как по отдельности, так и попарно и в унисон, чтобы объяснить, как устроена вселенная. Они объясняли большинство природных явлений естественными причинами и давали физические либо квазинаучные интерпретации. Понятно, что в тех случаях, когда затрагивался текст Священного Писания, философия и «наука» соответствующим образом подстраивались под него. Впрочем, нередко было верно и обратное: Священное Писание творчески интерпретировалось в соответствии с физическими аргументами. Примечательно, что Лихуды предлагали своим ученикам различные альтернативы вере. Тем самым они повышали статус философии, астрономии и астрологии, легитимизируя их в глазах аудитории, которую традиционно призывали избегать этих предметов как враждебных вере. Философия уже не носила чисто негативных, языческих коннотаций. Не представляла она и наивысший уровень мудрости, приобретаемый благодаря божественной милости651. Соответственно, лихудовская астрономия и астрология не являлись праздными, опасными и еретическими занятиями; это была не та астрология, которая навлекла на себя гнев Максима Грека, была осуждена на Стоглавом соборе и попадала в списки запрещенных книг652. Собственно говоря, это была и не астрология «громников» и «лунников» – метеорологических и календарных гадательных текстов, долго сохранявших популярность в России даже в эпоху Нового времени653. Речь идет об астрологии, представлявшей собой отдельную «науку», связанную с математикой654.

Это различие между верой, философскими рассуждениями и «научными объяснениями» наиболее четко проявляется в случае лихудовского учения о планетных системах. Из шести планетных систем, с которыми были знакомы Иоанникий и Софроний, они отдавали предпочтение птолемеевской и полутихонической геоцентрическим системам. Впрочем, существенно, что и в De Mundo, и в Peri Ouranou рассматривается и коперниковская гелиоцентрическая система и прослеживаются предшествовавшие ей воззрения ряда древних философов655. Хотя авторы обоих трактатов, находившихся в распоряжении у Лихудов, учитывают авторитет Священного Писания, они просто разбирают различные планетарные системы, предложенные философами и астрономами, и указывают, какой из них они отдают предпочтение, но окончательный выбор ни в одном случае не обосновывается исключительно или чисто религиозными соображениями656.

Лихуды не были современными учеными. Та космология, которую они преподавали, представляла собой одну из бесчисленных разновидностей иезуитской схоластической натуральной философии. Они выказывали понимание роли наблюдения и опыта, вполне соответствовавшее иезуитской «науке» XVII века. Соответственно, Лихуды признавали значение некоторых астрономических наблюдений и полученные с их помощью данные. Однако в большинстве случаев они прибегали к умозрительным аргументам и качественной физике. В культурном контексте Московской Руси учение Лихудов о натуральной философии и «науках» давало дополнительный импульс западному образованию и культуре, впервые проникшим в страну в 1650‐х и 1660‐х годах с учеными с Украины и из Белоруссии. Симеон Полоцкий советовал слушателям своих проповедей приобщаться к просвещенной вере посредством знаний. В своих стихотворениях он превозносил философию как руководство к нравственному совершенствованию. Тем самым он мостил путь к симбиотической связи между светскими знаниями и верой. Лихуды выдвигали и подкрепляли аргументацию, проводившую различие между верой и светскими знаниями, и тоже пытались объединить то и другое в гармоничное целое. Что более важно, они занимались этим в институциональных рамках учебного заведения, которое получало поддержку со стороны как русского государства, так и русской церкви. Соответственно, они адресовали свое учение более широкой аудитории в рамках московской придворной элиты по сравнению с той, к которой обращался Полоцкий. У Полоцкого имелись ученики