Академия при царском дворе. Греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени - Николаос Хриссидис

ее разрушить. Однако небо при этом погибнет лишь акцидентально, а не в своей сущности. Аналогичным образом Лихуды предлагают своим ученикам два варианта ответа на вопрос о числе небесных сфер, содержащих небесные тела: первый – это мультисферическая вселенная Аристотеля, второй – три сферы, о которых говорится в Священном Писании. Кроме того, как будет показано ниже, важную роль при формулировании физических принципов и подкреплении их доказательствами играли «подчиненные науки». Так, автор De Mundo без стеснения заявляет, что Аристотель ошибался в вопросе о движении планет, поскольку лишь телескоп помог открыть, что они вращаются вокруг своей оси.

ПЛАНЕТНЫЕ СИСТЕМЫ В ЛИХУДОВСКОЙ КОСМОЛОГИИ

Лихудовский курс натуральной философии затрагивал и вопрос о планетных системах. После продолжительной дискуссии о природе и форме небес и в De Mundo, и в Peri Ouranou поднимается вопрос о звездах и планетах. Авторы рассматривают такие темы, как форма, движение и число звезд, а также их классификацию по знакам зодиака631. Оба трактата завершаются подробным описанием шести планетных систем, включая как созданные в древности, так и появившиеся к середине XVII века. Именно в этой части и Курсулас, и De Mundo существенно отходят от чисто теоретической натуральной философии и при рассмотрении вопроса о небесных телах и их движении в большей мере опираются на астрономию (вместе с математикой) и на астрологию, то есть, так сказать, на практические науки.

Разбирая вопрос о форме звезд и планет, Курсулас ссылается на мнение Аристотеля об их сферичности. Однако он добавляет, что этот факт можно подтвердить и «посредством астрологических наблюдений»632. Более того, цель астрологии – классификация звезд и планет согласно их размерам633. Расстояние же между планетами определяет математика634. Астрономия изучает более близкие к Земле небесные тела и объясняет, каким образом происходят затмения Солнца и Луны635. Таким образом, Курсулас проводит четкое различие между натуральной философией и тремя областями «научных» исследований, имеющими дело с природой и устройством небесных тел. Не менее важно и то, что он также отделяет друг от друга астрономию, астрологию и математику, приписывая каждой из них конкретную истолковательную роль. Как уже отмечалось, это различие восходит к аристотелевскому делению наук. В De Mundo, о чем уже шла речь, астрономические и математические доказательства используются для подкрепления физических аргументов. В том же ключе, постулировав сферичность планет и звезд, автор трактата отсылает читателей за дальнейшей информацией к трудам Христофора Клавия. Вообще же для De Mundo характерно особенное уважение к умозаключениям математиков (несомненно, вследствие авторитета Клавия и Риччиоли), естественно, при условии, что эти умозаключения не вступают в прямое противоречие с физическими принципами либо авторитетом Священного Писания636.

Заключительные разделы обоих трактатов посвящены шести планетным системам, известным в Западной Европе к середине XVII века. Во-первых, оба трактата подчеркивают разнообразие планетных систем, созданных философами и астрономами. Затем приводится краткое описание птолемеевской, платоновской, египетской, коперниковской, тихонической и геогелиоцентрической систем. В каждом случае указываются предшественники и первые проповедники каждой из теорий и приводится описание положения планет. Это объяснение сопровождается схематическим изображением всех систем637.

Описание планетных систем в обоих трактатах почти идентично. Однако имеется и весьма важное различие: авторы упомянутых трактатов отдают предпочтение разным системам. Автор De Mundo, выступая за геогелиоцентрическую (полутихоническую) систему, утверждает:

Мы более удовлетворены этой системой, чем прочими, поскольку полагаем, что Планетное небо [планетные сферы] текучее. Больше узнать о них [системах] – дело Астрономов, чья [задача состоит в том, чтобы] разъяснить их более пространно и более тщательно638.

Иными словами, автор, следуя общей иезуитской линии середины XVII века, отдает предпочтение геогелиоцентрической (полутихонической) системе. Кроме того, он объясняет свой выбор тем фактом, что эта система подразумевает текучую природу небес.

Курсулас, со своей стороны, никак не решится сделать окончательный выбор между двумя системами, птолемеевской и полутихонической:

И с этой последней системой [полутихонической], так же как и с первой, то есть халдейской, которая обычно зовется птолемеевской, мы соглашаемся и принимаем ее с удовольствием639.

Поскольку Курсулас никак не обосновывает свой выбор, можем ли мы сделать это за него? Вполне возможно, что в своей готовности продемонстрировать приверженность точке зрения, преобладавшей на греческом Востоке, он добавил ссылку на птолемеевскую систему, защищаясь от возможных обвинений в новшествах. Таким образом он пытался задобрить греческую православную среду, для которой птолемеевская система, как правило, являлась аксиомой (в XVII веке —но также и на протяжении почти всего XVIII века)640. В то же время Курсулас не может не встать на сторону полутихонической системы – надо полагать, вследствие ее частичного геоцентризма, но также и из‐за того, что она старалась сохранить все, что только возможно, от аристотелевской космологии после ударов, нанесенных ей открытиями Тихо Браге и Галилея. В первую очередь Курсулас старается по возможности сохранить в неприкосновенности аристотелевские представления о вселенной. Отсюда, например, и его напоминания читателям, что эпициклы представляют собой фиктивный математический прием, придуманный астрономами и не соответствующий объективной реальности641. Таким образом, одновременные проптолемеизм и протихонизм Курсуласа явно коренятся в его стремлении защитить космологические концепции Аристотеля и в то же время сохранить верность Священному Писанию (при этом учитывая взгляды своей греческой аудитории)642.

Полутихоническая система была разработана последователями Тихо Браге и имела хождение в многочисленных версиях на протяжении всего XVII века. Согласно Кристин Джонс Скофилд, полутихоническая система была создана либо Давидом Ориганом в 1609 году, либо Лонгомонтаном (учеником Тихо), который опубликовал свою концепцию в 1622 году. В начале XVII века стараниями католической церкви вопрос о том, какой из двух систем – гелиоцентрической или геоцентрической – следует отдать предпочтение, превратился из дела личного выбора в проблему публичной политики, особенно после издания указов 1616 и 1633 годов, подвергавших коперниковские теории цензуре. В глазах многих ученых полутихоническая система представляла собой приемлемый компромисс между необходимостью признавать авторитет Священного Писания и не идти против политики церкви, с одной стороны, и учитывать новые открытия, с другой стороны643. К середине XVII века геогелиоцентрической полутихонической системе оказывалось предпочтение и в иезуитских учебных заведениях. Она постулировала текучую природу небес и не противоречила последним достижениям при изучении таких небесных явлений, как кометы и новые звезды, в то же время до некоторой степени сохраняя геоцентризм. Как указывает Скофилд, «Каких бы убеждений в глубине души ни придерживались иезуиты, после указа 1633 года [об осуждении Галилея] они издали море протихонической литературы, наплыв которой не ослабевал вплоть до последних десятилетий XVII века»644. Поскольку Иоанникий и Софроний по сути читали своим