Князь Владимир - Юрий Никитин

Кони послушно ринулись по вытоптанной земле. Стук копытслился в сплошной монотонный гул. Под конским брюхом замелькала серая полоса.Встречный ветер рвал губы и выдавливал глаза. Олаф пригнулся, его золотыеволосы полоскало по ветру вместе с коричневой конской гривой.

Владимир изредка ловил на себе его вопрошающий взгляд, но необорачивался, пришпоривал коня. Впереди показалась редкая поросль деревьев,попробовать бы спрятаться, но с тоской понимал, что если бы по ту сторону гаямчались киевские дружинники, в их тяжелых панцирях да еще на своих громадныхбоевых жеребцах, то можно бы успеть…

Деревья были прямо перед ними, он уже ощутил запах опадающихлистьев, сзади раздался конский топот, визг, и тут деревья понеслись по обестороны. Тропа была широкая, деревья стояли редко. Олаф поравнялся, крикнул:

– Что за люди?

– Печенеги! – ответил Владимир. В его глазах былстрах. Олаф лапнул рукоять меча.

– Не отобьемся?

– И не мысли! – крикнул Владимир. – Забросаютстрелами… или сдернут арканами.

– А уйти?

– У них кони не подкованы!

Олаф сказал «ага», поняв наконец, почему так странно стучаткопыта. Он слышал даже среди скал о диких народах, которые не подковывают своихлошадок лишь потому, что это позволяет им бежать чуть-чуть быстрее подкованных.А чуть-чуть и есть разница между жизнью и смертью.

Владимир внезапно резко бросил коня вниз по берегу. Олафкрикнул:

– Ты чего?

– Проверим, в самом ли деле умеешь плавать!

Конь под Олафом заупрямился. Вода бурлила, омывая копыта,дальше не шел. Течение было сильное, а вода сразу от берега казалась смертельнотемной, недоброй.

– Может, с конями? – крикнул Олаф.

– Это печенеги! – крикнул Владимир. – Ониконей ценят больше, чем людей. Быстрее!

Сам он соскользнул с седла, вода приняла без плеска, авынырнул лишь за три сажени. Олаф выругался, все слишком быстро, можно быпопробовать и подраться, хотя о печенегах слышал столько страшного, что кровь всамом деле стынет в жилах. Конь под ним шатнулся, когда он с силой отпихнулся сседла ногами, едва не достав плывущего друга в длинном прыжке.

Вода обожгла как огонь, дыхание перехватило. Он вынырнул,ошалелый, будто выскочил из проруби, а мокрая и гладкая голова хольмградца,блестящая как у тюленя, мелькала среди волн далеко впереди. Олаф с руганьюначал поспешно резать воду длинными взмахами. Рядом сильно шлепнуло, словновскинулась рыба, потом шлепнуло чуть дальше, а затем его сильно толкнуло вплечо. Владимир плыл все еще впереди, а позади дикие косматые люди носились поберегу на лохматых уродливых лошадках, похожие на котов, что боятся замочитьлапы, визжали тонкими злыми голосами. Несколько человек прямо на полном скаку,хотя могли бы остановиться и прицелиться, метали стрелы. Рядом дрались из-заоставленных коней. Один торопливо снимал седло, в руке другого блеснул нож.

Олаф перестал оглядываться, ибо хольмградец все еще впереди,а они уже почти на середине реки. Наддал, холодная вода уже не холодная, это унего на родине холодная, голова хольмградца и блестящие плечи начали медленноприближаться. Владимир оглянулся, лицо изнуренное, наддал как мог, но Олафдогнал, пошел рядом.

– Ну что? – спросил он горько. – У меня наконе осталось все. Даже меч.

Владимир выплюнул воду со словами:

– Но ты жив.

– Но у меня там меч!

– Лучше он, чем ты.

Олаф в ярости ударил по воде. Брызги взметнулись до небес.

– А что я без меча?

– Значит, ты при нем, а не он при тебе…

Олаф со злости ушел под волну, не дело отважного викингасостязаться в игре слов. Белое тело мелькало на малой глубине, изгибалось какгигантская рыба, дробилось на блики. Владимир заработал руками и ногами чаще.Холодная вода уже начала сковывать мышцы, а берег еще далеко.

Олаф вышел первым, согнулся, упершись ладонями в колени. Снего текло, как с большого пса. Владимир видел, как викинг жадно хватает ртомвоздух, но, когда под ногами ощутилось дно, Олаф уже отдышался:

– Ну, что мы можем, две мокрые курицы?

– Мы живы, – напомнил Владимир.

– Разве? – огрызнулся Олаф. – Если быостались, была бы жизнь! Пусть недолгая. Зато погибли бы как мужчины. Что естьвикинг без меча? Не примут в Валгаллу даже объедки со столов убирать!

Берег нависал, как седые брови старика. Олаф с ненавистьюухватился за белесые корни явора, за спиной был плеск и фырканье, сопение,затем тяжело зашлепали мокрые подошвы. Владимир карабкался тяжело, дыханиевырывалось из груди с хрипами и стонами. Олаф выбрался наверх, зло смотрел нате же яворы, толстые, с ветвями до самой воды, бескрайнюю степь, редкие группкидеревьев, синее небо.

– Ну и что? – спросил он свирепо.

– Это… уже земли… – объяснил Владимир, – закоторые спорят печенеги… фу, уморил, мерзавец… и ромеи. Можно сказать, мы уже…фу… в империи. До Царьграда рукой подать.

Олаф прорычал:

– Опять врешь? Почему я тебя не прибил по дороге? Аотцу бы сказал, что тебя жабы съели. Я слыхал, что до града Константина надоплыть по морю. Теплому такому, как похлебка для рабов…

– Будет тебе море, – пообещал Владимир. –Дней через пять выйдем на берег. Если бегом, как кони.

– А если идти?

– Дней десять.

Олаф сказал зловеще:

– Тогда поспеем за пару суток. Пора тебе увидеть, какбегают викинги!

Владимир не спорил: согреются, одежка подсохнет, да и в бегенемного найдется равных, покажет и викингу, но когда Олаф мчался как олень часза часом, не думая даже замедлить бег, Владимир наконец прохрипел:

– Все!.. Сдаюсь!

Олаф повернул голову:

– Что?

Руки его, согнутые в локтях, равномерно двигались, помогаянагнетать в грудь воздух. Лицо чуть покраснело, но если и вспотел, то ветерсдергивает эту росу, а рубаху высушивает так, что трещит как прапор в рукахскачущего воина.

– Ты бегаешь… быстрее… – прохрипел Владимир.

Он перешел на шаг, Олаф пробежал еще чуть, остановился,поджидая хольмградца. Владимир запоздало увидел, что викинг уже на пределе,бежал на самолюбии, такой скорее упадет замертво, чем сдастся, а емупродержаться бы еще чуть…

– То-то, – сказал Олаф. Его покачивало, в могучейгруди хрипело и булькало, словно там лопнул бурдюк с вином. – Мы… викинги…умеем…

– Победил, – признался Владимир. – Я что, мнени разу не приходилось вот так… не от кого было… гм…