100 дней Фолклендов. Тэтчер против Аргентины - Патрик Робинсон

для такого анклава: «Харриеры» – для защиты войск и аэродрома; транспортники – для срочной доставки ресурсов (людей и боевой техники). Наличие полосы избавляет от необходимости сбрасывать грузы на парашютах в открытом море и затем подбирать их кораблями, как это делается сейчас! Но если нас «заморозят» в анклаве на продолжительный период, нам придется удлинить полосу для использования ее «Фантомами» Королевских ВВС. И это нужно будет сделать до момента, когда мы по той или иной причине останемся без «Си Харриеров». Это значительно более сложная и длительная работа.

Анклаву нужна достаточно глубокая гавань для периодического захода всех наших кораблей с целью пополнения запасов, ремонта и обслуживания. Так же, как и взлетно-посадочная полоса, гавань должна быть тщательно выбрана и, конечно же, должна быть защищена от ударов аргентинцев с земли, моря и воздуха. Классический способ обороны против контратак сухопутных войск состоит в выборе места анклава как можно дальше от аргентинцев. Предпочтительнее создать условия, которые вынуждали бы их форсировать водную преграду, чтобы добраться до нас. Но всегда нужно иметь в виду, что и у нас в свою очередь может возникнуть желание атаковать. Поэтому мы имели несколько вариантов для выбора. Первым районом высадки был Западный Фолкленд (район бухты Стиве-ли), достаточно удаленный от противника, чтобы строить взлетно-посадочную полосу без угрозы постоянных атак с его стороны. Вторым, и более предпочтительным, был район Лафонии, обширная неприветливая южная часть Восточного Фолкленда с ее изрезанной береговой чертой и огромными, достаточно глубокими бухтами. Здесь наиболее подходящей была бухта Лэу, расположенная примерно в сорока милях к юго-западу от Порт-Стэнли. Защищенная бухта Лэу переходила в гораздо более глубокую пятнадцатимильную бухту Приключений. Обе бухты защищены от Атлантики равнинным, невыразительным, имеющим форму бумеранга островом Бликер, ранее пустынным, а теперь ставший домом мужчине, женщине и двум тысячам тремстам овцам. Ни один клочок земли на нашей планете не соответствует более точно своему названию.

Бухта Лэу и ее окрестности выглядели многообещающими, поскольку у нее было несколько серьезных преимуществ:

а) она была почти неприступна со стороны моря;

б) ее воды были достаточно глубоки, прозрачны и достаточно исследованы, что обеспечило бы нам безопасную в навигационном отношении и достаточно защищенную от непогоды гавань;

в) окружающая местность была равнинная, что облегчало строительство взлетной полосы, хотя мы не знали твердости грунта;

г) это был один из самых «безопасных», максимально удаленных восточных районов Фолклендов;

д) бухту Лэу не окружали холмы и, следовательно, не было никакого прикрытия для людей и кораблей от вражеских самолетов, но и это имело свои преимущества. В таких условиях облегчается работа операторов британских ЗРК «Рапира» – высокоточного оружия, способного отражать удары истребителей и бомбардировщиков; в условиях холмистой местности эффективность ЗРК, возможно, будет меньшей;

е) аргентинским сухопутным войскам в случае попытки контратаковать придется осуществить очень длинный и трудный переход. Им предстояло бы пробивать себе путь по равнинной и узкой полоске суши, образующей своего рода «мост», соединяющий Дарвин с поселением Гус Грин, но эта полоска была бы сложной и для нас, если нам потребуется наступать через нее, а не «находиться в готовности неопределенное время».

Бухта имела приемлемые пляжи. Возможно, это было подходящее место для анклава, но не для наступления с целью освобождения островов.

Мы также размышляли о бухте Кау, расположенной в довольно уязвимой позиции, к северу от бухты Беркли. Ее глубоководная акватория площадью сорок квадратных миль отделяли бы нас от пушек Порт-Стэнли. По наши специалисты в области артиллерии доказали нам, что анклав в бухте Кау будет в пределах досягаемости огня 155-мм аргентинских орудий, а это доставило бы нам больше неприятностей, чем такой анклав того стоил. Мы без сомнений отклонили этот вариант.

Еще мы рассматривали бухту Тил – глубоко врезающуюся в сушу бухту с узким входом с северного побережья полуострова Макбрайд и образующую огромное внутреннее морское «озеро». Мы полагали, что будем там в полной безопасности от нападения подводных лодок, но в то же время аргентинцы могли бы заблокировать узкий вход и закупорить нас в этой «бутылке» на много дней, а возможно, и недель. Бухта Тил нам тоже не подходила.

Еще одним местом, которое мы рассматривали, была, конечно же, бухта Карлос, хорошо защищенная окружающими холмами, но очень посредственная как место для посадки и взлета самолетов. Она была уязвимой в случае контрнаступления аргентинской армии. В качестве места для анклава это был, на наш взгляд, не лучший выбор. Но как место, с которого можно наступать и освобождать острова, она по сравнению с остальными вариантами имела большие и очевидные преимущества для войск десанта.

Мы рассматривали все эти районы. Я поддерживал идею строительства взлетной полосы, поскольку она сняла бы нагрузку с моих авианосцев. В перспективе это даже позволило бы отправить авианосцы домой. Со временем, когда установим долговременную оборону островов, мы должны будем это сделать. Двух авианосцев недостаточно для того, чтобы один из них постоянно находился на службе в 8000 милях от базы, а ускоренная программа строительства «Илластриеса» все еще вызывала сомнения. В итоге я должен сказать, что на этом этапе ударная группа голосовала бы за Лафонию – для обороны, за Карлос – для наступления и за Западный Фолкленд – как за не очень хороший третий вариант.

Но уже в первых числах мая мы считали весьма вероятным, что директива нашего главнокомандующего будет изменена, и нам прикажут высадить войска для «освобождения Фолклендских островов…», исключая слова «с намерением». Это избавило бы нас от необходимости создавать анклав, строить там взлетно-посадочную полосу значительных размеров и дало бы возможность наступать и отбить свой аэродром в Порт-Стэнли, который они 2 апреля у нас позаимствовали. Мы знали, что адмирал Филдхауз никогда не был сторонником формулировки «с намерением» и всегда полагал, что мы должны высадиться, освободить острова и покончить со всем этим. Министерство обороны и политики склонялись к более осторожному подходу, но теперь в Лондоне их аргументы теряют силу. Моим советником по войскам десанта на борту «Гермеса», преемником полковника Ричарда Престона, стал полковник Королевской морской пехоты Джон Фишер. Он был почти уверен в том, что изменения к нашей директиве обязательно поступят в течение следующих нескольких дней.

Полковник Джон был высокообразованным морским пехотинцем. Его острый, язвительный ум не мог обходиться без нескольких тихих шуточек, которые он время от времени отпускал в адрес собственного полка. Эту привычку его коллеги, офицеры морской пехоты, были склонны считать разновидностью измены. Но полковник Джон, который лично меня полностью устраивал, всегда был в курсе всех происходящих событий и полагал, что мобилизация Пятой армейской пехотной бригады и реквизиция «Куин